class="p1">Вождь обезьян сидел на троне в окружении своих подданных, когда дверь распахнулась. Распахнули её с ноги, и в тронный зал вошёл стройный, подтянутый мужчина, чертами лица чем-то похожий на обезьяну. Он нёс на плечах золотой посох, брови его были сурово сведены к переносице.

– Сунь Укун?

– Сунь Укун?! – наперебой загомонили обезьяны, беспомощно озираясь то друг на друга, то на вошедшего, то на своего царя.

Особо впечатлительные попадали в обморок. Чрезмерно эмоциональные раскричались, прыгая и нервно трясясь. Более крупные оскалили клыки, сами не понимая, кому тут нужно угрожать. Спокойные просто зависли столбиками, вытаращив глаза. Все дружно поводили носами, то расширяя, то сужая ноздри.

– Царь обезьян?

– Царь обезьян?! – вновь и вновь повторяли они.

– Прекрасный царь обезьян, – терпеливо поправил их Укун. – Великий Мудрец, Равный Небу. Как посмели вы оставить наш дом, гору Цветов и Плодов?!

– Это царь обезьян!

– Нет, вон же он, на троне!

– А это тогда кто?

– Это Сунь Укун! Что же получается…

– Да, я ваш прекрасный царь обезьян, – уже с неким раздражением подтвердил Укун. – А вот кто он? – и указал пальцем в сторону доселе молчавшего Ханумана.

Последний забеспокоился и заёрзал, поправляя корону.

– И это тоже царь обезьян… – неуверенно сказал кто-то из толпы. – Получается, их у нас двое?

Когда Ольга и Чжу Бацзе вошли в зал в сопровождении стража небесных врат, два царя обезьян молча глазами метали друг в друга молнии. Любой мартышке понятно: царь должен быть только один. Следовательно, второй – самозванец, которого нужно немедленно наказать самым строжайшим образом. Вот только как разобраться, кто из самопровозглашённых царей настоящий?

Сунь Укун как-то иначе представлял себе своё возвращение. В его фантазиях обезьяны сразу же узнавали его, признавали, а самозванец с позором летел вверх тормашками с тридцать шестого неба. Однако этот тип был похож на него, будто они родились из одного небесного камня.

Разве что толстоват, грудь висит и пузо заметное, но под ним угадываются могучие мышцы. Одет лишь в свободные шаровары индусского стиля и носит кучу бус на шее. Ещё он не прячет свой хвост. Последнее, пожалуй, даже ему на руку.

В том смысле, что ведь обезьяны сразу видят – это свой, такой же, как они, с хвостом. Сидит и размахивает им из стороны в сторону – ничто обезьянье ему не чуждо. Но разве так подобает вести себя царю?

– Варварство, – заявил Укун, вспомнив новое слово из волшебной книги Ольги.

– Как смеешь ты говорить неподобающие слова, ворвавшись в мой дворец? – спросил упитанный двойник с хвостом. Голос его был капризным и более высоким, чем у настоящего царя обезьян.

– Это не твой дворец, – возразил Укун. – Это дом Небесного императора, великого Юй-ди!

– Юй-ди? Кто это? – хмыкнул толстяк, позвякивая золотыми чётками на шее.

От толпы отделился суровый краснолицый макак, подошёл к трону и прошептал что-то на ухо самозванцу.

– А, так старец, о котором ты спрашиваешь, теперь конюх. Он выгребает навоз за моими лошадьми.

Ольга и Сунь Укун одновременно сделали фейспалм.

– Это правда? – спросил демон-свинья стража Ли. Мужчина кивнул с тяжким вздохом. – Вот только не рыдай, страж, лучше иди и стереги свои небесные врата, которые ты уже не смог охранять, раз сюда пробралось столько всякого отребья…

Тем временем «цари» продолжали спор о том, кто из них настоящий. Сунь Укун предъявил Цзиньгубан. Обезьяны дружно загомонили, узнав волшебный посох. Самозванец указал на шляпу императора. Тоже вполне себе аргумент.

– На ком шапка, тот и царь! – прокричал от дверей вошедший Ша Уцзин, самодовольно осклабившись. Похоже, ему вообще нравилось всех провоцировать.

Пожилая обезьяна, внезапно растолкав толпу, подошла к Укуну. Она протянула чёрные руки и ощупала его лицо, внимательно присматриваясь выцветшими глазами.

– Ты Сунь Укун, – наконец сказала она. – Где тебя носило?

– Здравствуй, бабушка Бонобо, – вежливо ответил китаец. – Ты узнала меня? Ты признаёшь, что я Великий Мудрец, Равный Небу, прекрасный царь обезьян?

– Я узнала тебя, Великий Мудрец, – кивнула бонобо, почесав подбородок, покрытый седой шерстью. – Но ты не наш царь.

Обезьяны ахнули.

– Что ты говоришь, бабушка Бонобо? Хи-хи-хи!

– А разве ты привёл нас во дворец? Разве ты положил к нашим ногам царство? Нет, это сделал он. – Она указала пальцем на самозванца. – А ты пропал на многие, многие годы, бросив нас прозябать на горе Цветов и Плодов!

– Гора Цветов и Плодов – это наш дом! – возмутился Сунь Укун.

– Ты сделал нашим домом гору. А царь обезьян сделал нашим домом Поднебесную.

Воодушевлённые обезьяны согласно закивали.

– Поговаривают, что ты нашёл себе жену из людей, Сунь Укун? – строго спросила обезьяна. – Это она? – Бонобо подошла к оторопевшей блондинке и потянулась к ней руками.

Девушка отшатнулась, сделав шаг назад.

– Не надо меня хватать, пожалуйста! Я не люблю, когда меня трогают посторонние люди… и посторонние обезьяны, – быстро исправилась она. – Сочувствую, что вы плохо видите, но всё-таки попрошу без рук.

Пожилая обезьяна пожевала нижнюю губу и молча вернулась к Укуну.

– Молодая, красивая. Дерзкая, как все люди, – заключила она. – Почему ты не выбрал себе жену из наших молодых самок, Сунь Укун? Царь не желает, чтобы семя его проросло в его народе?

– Такой царь нам не нужен! – пискнула мармозетка.

– Но он – не царь обезьян! – крикнул Сунь Укун, обличительно указывая на сидящего на троне.

– Хи-хи-хи! – ответил самозванец.

В зале становилось душно. Укун чуть не плакал, одновременно сверкая глазами, в которых горел красный огонь. Но что он мог сделать один? Разве только убить всех своих подданных? Царь обезьян никогда на это не пойдёт, никогда не предаст свой народ…

– Минуточку! – решилась вмешаться Ольга, выйдя в центр зала, и опасливо покосилась на сидящего на троне двойника. Мало ли… кто его знает…

– Обезьяны! – сказала она, стараясь придать своему голосу серьёзность и авторитетность, как будто разговаривает со студентами. – Ваши обвинения беспочвенны! Укун не бросал вас! Он был обманом заточён своим врагом в тесную тюрьму, из которой не мог выбраться сам. Я помогла ему! И со дня своего освобождения он жил лишь одной мыслью – вернуться к своим верным подданным, к своему народу, к своей семье!

Некоторые, особенно внушаемые представители обезьяньего народа, одобрительно загудели.

– И ведь он вернулся, прошу заметить! – продолжала напирать девушка. – Между прочим, он мог остаться в просвещённой стране, в цивилизации, с холодильником, Интернетом, электричеством. А вернулся к вам, на вашу долбаную гору! Добровольно отказался от стольких благ, чтобы быть среди вас! Это первое.

Она прокашлялась и посмотрела на Укуна, но тот молчал и даже не взглянул на неё – закрыл глаза, должно быть пытаясь погасить в них пламя.

– Второе! Вы говорите, что он сделал вашим домом лишь гору Цветов и Плодов. Но разве плохо иметь малую родину, скажите мне, пожалуйста, обезьяны?! Разве вы не скучаете по горе Цветов и Плодов? Там столько еды, столько солнца, свежий воздух, лёгкий ветер, а ночью светят луна и звёзды. Так вот, сейчас вы набились в душную комнату, куда почти не попадает солнечный свет. А давно ли вы ели здесь, обезьяны? Ну хоть что-нибудь, кроме хвалёных персиков бессмертия. Не надоели вам персики? Не хотите ли бананов со своей горы?

Восторженный рёв согласных обезьян, многие из которых даже пустили слюну, невозможно было описать словами. Ольге вновь пришлось поднять руку, призывая всех к тишине.

– И третье. Вы говорите, что он женился на мне. Но это только формальность, так как нас против нашего желания поженил Рама… – Она замялась, поскольку приматы явно не поняли, о ком идёт речь. – Ну это такой индийский принц. Или бог. Или и то и другое в одном флаконе. В общем, он поженил нас, о чём мы не просили! Так что не переживайте, мы быстренько разведёмся, и ваш царь сразу, как вы там выражались, бабушка… взрастит своё семя в своём же… тьфу, какая пошлятина…

Обезьяны уважительно закивали. Действительно,