– Деньги, которые шли на Иллирию, пойдут на зачистку и восстановление земель. Возникнут проблемы с колонистами. Да и места в администрации уже распределены, так ведь, ваша светлость? – обратился я к Белозерову.

– Мой сын станет новым генералом-губернатором этой провинции, – не стал скрывать свой интерес он. – Федор продавит принятие закона о перераспределении земли.

После этого его будут носить на руках вояки, он легко возглавит корпус и род. Ради этого можно пойти на уступки. Тем более, мало кто захочет уходить из семьи, когда она резко богатеет.

– Даламар за это ничего не получит. Наоборот, ему станет от этого только хуже, – мрачно заметил я. – И вы думаете, что я смогу его убедить?

– Маркус, вы обладаете силой и властью на Иллирии. Что не построено Кайласами, то куплено ими. Так говорят в колонии. Если вы будете в этом заинтересованы, то Даламар не станет портить с вами отношения, – неожиданно мягко сказал Федор Скуратов.

– Решение уже принято, – веско произнес Владимир Белозеров, а потом добавил: – Мы просто не хотим никого обидеть.

Тонкий, как удар дубиной намек. Раздел Ормандии произойдет и без согласия Даламара. Только в этом случае наш двуликий потеряет лицо и останется с пустым карманом. Но это блеф! Конечно, все любят делит шкуру не убитого медведя, но Карл не позволит аристократам делить его королевство, если добился успеха с проектом.

Это отвлекающий маневр. От чего?

– Ормандия падет, но совет будет раньше, – тихо заметил Фридрих.

– Да, поэтому мы выполним свою часть сделки. Мы хотим, чтобы позже с вашей стороны не было никаких препятствий. Ни явных, ни скрытых.

– Понимаю, – сказал я. Если все стороны согласны, то остановить принятие законов по поводу Ормандии мы не сможем, зато получится его саботировать.

При Вильгельме Третьем о таком и подумать не могли. Совет не рисковал перечить его воле. Правда, королю хватало мудрости не злоупотреблять своей властью. Зачастую он дозволял себя уговорить, чтобы принять выгодное ему решение. Так он создал условия, чтобы обескровленные благородные убедили его создать академии для временного обучения безродных чародеев. Но нет ничего более постоянного, чем что-то временное.

При принцах так не получалось. Карл командовал армией, Витольд управлял государством, аристократы властвовали на местах, а вольные были повсюду. Драгоценное время тратили, чтобы принять устраивающий всех закон, чтобы он не только существовал на бумаге, но и исполнялся в реальности. В итоге получалось, что многие законопроекты либо откладывались, либо изменялись до неузнаваемости.

«Кастрировались без наркоза», – добавил Янус.

– Если принц Карл подтвердит это, я не вижу особых проблем, – подумав сказал я. – Но нужно понимать, что нельзя сразу же прекращать поддержку Иллирии. Это ударит и по юным магам, и по производству эфира.

И усилит Витольда.

– Естественно, мы установим переходный период. Деньги будут перераспределены в течение нескольких лет, – легко согласился Федор.

– Что по поводу гарантий? Для меня и для Бельских?

– И я, и мой отец принесем клятву крови. Подтвердим наши публичные обязательства. Это мы сделаем до совета. Вопрос о перераспределении финансирования также произойдет после взятия Ормандии. И мы надеемся, что никаких проблем с этим не будет.

Намек сложно не понять. Аристократы опасались, что Даламар и Першерон используют свое влияние, чтобы затянуть компанию и подставить под удар благородных.

– Конечно же. Все бы радеем о благе королевства. Вольные маги всегда поддерживали законную власть, – уверенно сказал я. – Как только я получу письменное согласие от Карла, я передам его Даламару. И приложу все усилия, чтобы он согласился.

– Большего нам и не нужно. Когда мы встретимся с Даламаром, то выполним свою часть сделки, – улыбка Федора Скуратова мне очень не понравилась.

– Тогда не буду вас больше обременять своим присутствием. Благодарю за встречу.

Возвращаться сразу к гостям не стали, вышли в сад. Я поставил барьер от прослушивания и сказал:

– Выясни что они на самом деле задумали, Фридрих. Я печенкой чую, что здесь что-то не так.

– Тебя тоже смутила цена?

– Витольд дал бы право купить земли. Карл раздал бы наделы своим. И не стал бы урезать финансирование Иллирии. Может они и не лгут, но о многом умалчивают. Тем более, такие переговоры не проводят за несколько месяцев. Речь о годах. Мы бы что-то да узнали.

Фридрих кивнул, потом задумчиво сказал:

– Верно. Я тоже сильно удивлен. И Витольд, и принцесса Анна известны своей педантичностью. Если бы они готовились к этому, то мы бы это заметили. Какие-то указы, законы, резервы. Но у нас нет даже чернового плана восстановления Ормандии. Чего уж говорить о повторном заселении. Там за каждый клочок земли будут драться.

– Верно. Даже если у Карла наметился коренной перелом, то он не стал бы делится успехом. И такое единодушие всех в таком вопросе…

И Карл, и Витольд имели разные взгляды на будущее. И согласны они были лишь в половине вопросов, в лучшем случае.

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещал Фридрих. – А ты будь готов, что завтра что-то произойдет. Подозреваю, твоя начальница уже послала и письма, и медицинское заключение Ольге. Нас ждет настоящая буря.

Ответить я мог только вздохом. Нет, я понимал, что де Ратуа подложит мне свинью, но не думал, что Риотаб так подставится.

Завтракал я во дворце Риотаб в компании Элизабет, Фридриха и Хельги. Атмосфера была мрачная, словно на похоронах. После еды мы переместились в кабинет.

– Я получила вестника сегодня утром. Это письмо от Карла, – сказав это, герцогиня Риотаб вручил мне бумагу.

Карл подтверждал слова Скуратова и Белозерова. Более того, обращался ко мне лично. Просил донести его позицию до генерала. Правда, сам регент делал акцент на том, что все это вынужденная мера, уступка аристократам, которую мы потом отыграем. Заверял он меня, что позже я получу щедрую награду за помощь Иллирии. Но последним меня кормят уже лет пять.

– Я так понимаю, все произошло внезапно. И вам не кажется это