Во внимании к ней, он чувствовал себя так, словно онзаботился о самой сломленной части себя самого… и все это время, Эдди былсвидетелем с его красными глазами.

- Ну, теперь, - сказал Эдриан, когда скрепил последнююдеталь. – Иди домой… или туда, где что то есть.

Она оставила их на неустойчивых ногах, но не из-за секса илиминета, и, как только дверь закрылась, Эдриан откинулся на унитазе, положилсвои руки на бедра и уставился в пол.

Я внутри тебя, Эдриан. Я прямо там, обернутая вокруг твоегосердца.

Это была странная ночь, чтобы возвращаться к своей болезни,но это было типично и вполне вероятно, когда вы долго живете с чем-то, выпривыкаете к симптомам, говорящие вам о том, что все имело фатальный исход.

У него был рак. В нем. Он начал расти очень давно, этуопухоль никто не мог увидеть. Он позволил Девине в тот, первый раз, когда онобменял себя на нечто нужное ему в войне, и она вживалась в нем с тех пор,сантиметр за сантиметром. Ничто не могло вытащить его из забвения, котороенеминуемо придет за ним, даже Эдди. И прокляная все, она делала тоже самое и сДжимом. Глядя на своего лучшего друга, он услышал как заговорил: - Я умираю,Эдди.

Загорелая кожа Эдди стала серой, но он ничего не говорил.Черт, не было сомнений, что это не было сюрпризом для парня, что Эд на самомделе произнес это. – Я не доживу до конца этой войны. – Эд прочистил горло. – Япросто… не собираюсь этого делать.

Когда Райли въехала на своей служебной машине на подъезднуюаллею красивых дощатых колон, Век провел своей рукой по челюсти, и пожалел, чтоне успел сегодня побриться, прежде чем они уехали из офиса. С другой стороны,пяти часовая щетина была меньшей из его проблем. Он хорошо понимал, что у негобыли мешки под глазами и множество пунктиков, о которых он не вспоминал неделиназад. Он посмотрел на свою напарницу: - Спасибо тебе за это.

Она улыбнулась такой открытой и честной улыбкой, что он намгновение был дезориентирован: Райли определенно была не из тех женщин, которымбыло необходимо все это аптечное дерьмо на лице, чтобы получить весь этот свет,который исходил у нее изнутри, а не с ее щек и ресниц. А это выражение? Взначительной степени делало его колени слабыми. 

Он знал причину ее сияния. У него было чувство, что этопроизошло потому, что он любила это место и того с кем они собирались поесть:чем дальше они были от работы, и чем ближе к этому дому они становились, темлегче и радостней становилась она. – Твои родители долго здесь живут? – спросилон, когда они вышли из машины.

- Всю мою жизнь, - Она оглянулась на большой дуб во дворе, ималенький белый заборчик на тротуаре с вишнево-красным почтовым ящиком. – Этоудивительное место, чтобы расти. Я могла ходить в школу пешком через мой двор,и все полдюжины из нас жили в радиусе шести ярдов и все мы учились в одномклассе. И ты знаешь, мой отец был директором школы – и до сих пор, так что явсегда чувствовала, что он со мной каждый день, всю мою дорогу до колледжа. Этоочень хорошо, веришь этому или нет.

Улица не отличалась от той на которой жили Бартенсы, еслиподумать об этом. Очень средний класс, но в лучшем смысле этого слова: это былилюди, которые упорно трудились, чертовски любили своих детей, и без сомнения,окрестности озарялись мини-парадами для детей на четвертое июля. Черт, дажеслучайный лай собак вызывал ностальгию.

Не то, чтобы он когда-либо принял участие в этом дерьме.

- Ты готов пойти внутрь? – спросила она.

- Да, извини. – Он обошел вокруг автомобиль. – Чемзанимается твоя мама?

- Она бухгалтер. Они встретились в колледже, и пошли васпирантуру в САНИ Колдуэлл в одно время. Он получала докторскую степень пообразованию, а она пыталась сделать выбор между хрустом чисел и обучением. Онавыбрала числа, потому что это приносило больше денег, а потом поняла, что ейдействительно нравиться работать в корпорации. Он досрочно вышла на пенсию впрошлом году и теперь делает много добровольных финансовых планов, ну и ещеготовит еду.

Когда они пошли по плиткам дорожки и приблизились кглянцевой черной передней двери, он понял, что это был первый раз, когда онзнакомился с родителями женщины. Хорошо, да, это не было в контексте «данной»ситуации, но, парень, теперь понимал, почему он раньше не сближался с другими.Райли собиралась представить его, и ее прекрасные мать и отец застынут взамороженными выражениями лица, связывая точки.

Вот дерьмо, это была плохая идея –

Дверь распахнулась, прежде чем они добрались до нее,отбрасываясь в ширину и показывая афро-американскую женщину, которая былавысокой, худой с фартуком на ее джинсах и черепашьей шеей.

Райли помчалась вперед и близко обняла ее, рыжие волосысмешались с точно такими же. Затем Райли отступила назад: - Мама, это мой новыйнапарник, ну, по крайне мере на этот месяц. Детектив ДелВеччио.

Глаза Века прошли взад вперед между парой. А потом поймавсебя, он быстро вышел вперед и протянул свою ладонь: - Мэм, пожалуйста, зовитеменя… Том.

Рукопожатие было оживленным и теплым. – Где моя девочка?

Глубокий голос, раздавшийся в доме, Век больше привязал кстроевому, чем к школьному директору. – Входите, входите, - сказала миссисРайли. – Твой отец так взволнован, что вы поужинаете с нами.

Когда Век переступил через порог, он получил вид черезкоридор на кухню, но это не в последнюю очередь. Шесть на четыре фута вошедшегочеловека в пространстве и весь этот набор плеч, огромного хребта и его шаговбыл похож на один из мостов Колди. Его кожа была темной, как ночь, а глаза быличерными… не пропускающими абсолютно ничего.

Когда Век подумал о ночном инциденте на кухне, он чуть былоне пошатнулся.

Райли побежал вперед и бросилась к отцу, очевидно, уверенная,что она будет поймана и поднята с легкостью. Когда она обняла его, они не зашлидальше, парень был выше нее в раза два по пятьдесят, может быть, по семьдесят.Когда мужчина обнял ее в ответ, он приковал Века лазерным взглядом. Словно онзнал его гость, хотел что-то сделать с его дочерью. Вот дерьмо…

Подобрав Райли под мышку, ее отец вышел вперед и протянулему ладонь размером с покрышку. – Том Райли.

- У вас обоих одинаковые имена, - сказала мама Райли.

- Получается так, - Век моргнул за секунду.

Райли рассмеялась. – Разве я не упоминала, что я приемная?

Чертово удочерение. Он не придавал значения какого цветабыли ее родители, или, как такое случилось. Он просто молился, чтобы ее отецникогда не узнал, что произошло на обеденном столе его маленькой девочкинакануне вечером. – Детектив ДелВеччио, - сказал он, наклоняясь пожать егоруку. – Сэр.

- Рад познакомиться с вами. Не хотите выпить?