— Да, в Деспотате. И как у меня из головы вылетело? Я как раз мимо пролетала, а Энлиль там вроде аниматора, постановки организует, типографию открыл…

— Типографию?

— Ага, — продолжала врать Лара, — книжки издает.

— Книжки…

— Ну да. — Лара прищелкнула языком. — Такие бредовые графоманские книжки. Не стоят внимания, но забавные в каком-то смысле… Последнюю помню, название у нее еще паскудное…

Лара сделала вид, что припоминает название.

— Ах, да, вот какое — «Пятнадцать обломанных лохушек». Можешь себе представить?

Ариэлль отрицательно помотала головой.

— Такой вот литератор оказался. Вернее, не он сам литератор, а с наущения тамошнего руководителя, тот поощряет бумагомарательство…

— И как? Как литература? — остановила ее Ариэлль.

И Лара заметила, что у нее побелели губы.

— Мерзкая. Описывает всех девчонок, которым он вскружил голову, а потом дал отлуп, причем в издевательском, я бы даже сказала — саркастическом тоне. И с такими гадкими подробностями…

— И как? — Голос у Ариэлль дрогнул. — В смысле подробности…

— Знаешь, ужасно гадко, даже пересказывать не хочется.

— Нет, ты скажи! — Предводительница эльфов опять топнула ногой, бисер снова разлетелся.

— Подробности настолько отвратительные, что я даже не знаю… — Лара пожала плечами. — Например, в новелле девять Энлиль рассказывает про девочку, которая влюбилась в него так сильно, что даже ночевала перед его порогом, как послушная дворняжка…

Ариэлль покраснела в третий раз. Причем гораздо сильнее, чем в первые два.

— И чистила его сапоги, и смотрела на него так… восхищенно. А потом он, то есть Энлиль, решил, что у нее слишком мясистый нос, и послал ее прочь. А она с горя растолстела, так что даже стулья ее не выдерживали, приходилось делать усиленные. Я, правда, не все новеллы прочитала, но каждая начинается одними и теми же словами…

— Какими?! — вскрикнула Ариэлль громко, отчего кто-то из трудящихся даже грабли уронил.

— Каждая новелла начинается так: «Эта дура влюбилась в меня, как кошка».

Теперь Ариэлль громко скрипнула зубами, и грабли уронили еще раз.

— Да, да, как кошка, — повторила Лара. — «Эта дура влюбилась в меня, как кошка». Он готовит большой тираж.

— Большой?

— Угу. Чтобы каждый мог прочитать. Он с воздуха хочет их разбрасывать.

— Деспотат обнаглел, — сурово произнесла Ариэлль. — Совершенно обнаглел и всерьез угрожает нашим границам. Пора с ним покончить. Я об этом уже раньше говорила неоднократно.

— У них кобольды, — предупредила Лара. — Они страшные…

— Эльфийская Ортодоксальная Лига не боится каких-то там кобольдов! — Ариэлль снова скрежетнула зубами. — К тому же мы создадим объединенную коалицию, и никто не устоит перед ней. Ничто не поможет помешать свершению святой мести! Жалкий отступник, осквернивший самое святое, да будет наказан!

Ариэлль опять закашлялась, и Лара подумала, что у предводительницы ортодоксальных эльфов наверняка бронхит. Во всяком случае, легочное заболевание. Вот до чего может довести зацикленность на работе!

— Он осквернил все, что только можно осквернить! — продолжала Ариэлль. — Саму идею эльфийского движения он облапал своими грязными лапами! Даже нашу Священную Таблетку…

Ариэлль замолчала. Видимо, воспоминания о Священной Таблетке были особенно тяжелы. Хотя Ларе казалось, что дело тут совсем не в таблетке.

— Короче, мы его накажем, — закончила Ариэлль. — И если он вступил в Деспотат, то тем хуже для Деспотата! Нас не остановит Деспотат! Мы Деспотат раздавим! Не хочешь присоединиться?

— Нет, — покачала головой Лара. — Я уж как-нибудь… сама по себе… А то Энлиль и меня еще в свою книжку вставит. Я прогуляюсь куда-нибудь к северу…

— Ну, смотри, — Ариэлль кивнула. — Провизию и одежду можешь взять на складе. Все в твоем полном распоряжении.

— А на складе что-нибудь теплое есть? Пальто, шапки?

— Конечно, есть.

— Спасибо. Вы можете на меня рассчитывать.

— Ты на нас тоже. Я пойду. У меня много дел. Подготовка…

И Ариэлль озабоченной походкой направилась к тополю.

Лара поглядела на тренирующихся эльфов. Те выглядели браво. Только немного их было, вряд ли такая небольшая группа может что-то реально противопоставить Застенкеру с его армией дохлятины. Те задавят числом.

Главное, ей сейчас вроде бы удалось перенаправить гнев ортодоксальных эльфов с Холмистого Края на Владиперский Деспотат. Хотя он ведь уже вроде как и не Владиперский, а скорее Застенкерский… Короче, Деспотат.

Бедный Деспотат.

А мы пойдем на север…

— Пора разобраться с Деспотатом, — сказал Перец и раздал ложки, себе же разложил добытый в честном бою складной нож-ложку.

Потрогал челюсть.

— Пора… — повторил он. — У меня всю ночь в зубы стреляло…

— Может, парадонтоз? — предположил я. — Или сон неудачный? Знаешь, когда увидишь во сне мумитролля с морковкой…

— Никаких троллей я не видел! Ни с морковками, ни без морковок! Просто эти твари опять запустили свою установку!

И Перец поглядел на меня шизофренически.

— Не надо таких взглядов, — попросил я. — У меня от них ишиас обостряется. И вообще…

Я потрогал замотанную руку. Она меня уже забодала. Ныла не переставая, хотя чем я ее только не мазал, что только не прикладывал. Болела и болела. Иногда я про боль забывал, иногда не получалось. Держишь револьвер, а рука вся горит, держишь ложку, а пальцы пылают.

Я вытер ложку о колено и спросил:

— Ты, кажется, хотел повоевать? Рескрипт, пункт второй? Произвести акцию в отношении недружественного псевдогосударственного образования, широко известного как Владиперский Деспотат. Цель акции… Ну, и так далее. Я правильно излагаю?

— Правильно, — буркнул Перец. — У тебя хорошая память. В общем, пора разобраться с Деспотатом.

— Пристало время облыжных тварей приструнить, — хищно промурлыкал Тытырин. — Проклятое иго, горлынь перехлестывает…

Он смотрел на Перца с ожиданием и подобострастием.

Это оттого, что Перец в последнее время не проявлял серьезного аппетита и в котелке на дне всегда оставалось много тушенки. Я тушенку не любил, поэтому Перец либо отдавал самое вкусное Яше, либо, если Тытырин хорошо себя вел, ему.

— Центр работорговли, — Тытырин нетерпеливо облизывал ложку, — гнездилище порока, обитель мирового зла, навьи закоулины…