– По словам Джоанны, она весь день молилась и плакала, – бесстрастно рассказывала Бьянка. – Не нравится мне это. Человек, у которого совесть чиста, не станет сутки напролет бить поклоны перед иконами!

Тут пришел Маттео, так что нам пришлось сменить тему. Юноша совсем запыхался в своем колете из толстого сукна, бегая весь день по городу с поручениями. Его темные курчавые волосы взмокли от пота. Маттео с благодарностью принял стакан воды и две пресные лепешки, которыми угостила его Бьянка.

– Целый день потратили напрасно! – огорченно воскликнул он, проглотив в один присест первую лепешку. – Хотя, казалось бы, все наперебой стараются нам помочь! Но их показания только хуже запутывают дело… Не иначе, дьявол утащил этих panteganas прямо на дно лагуны!

Коротко рассказав о новостях и подкрепившись, Маттео поспешил дальше по своим делам. Кстати, его последнее предположение было не лишено смысла. Я не решалась позвать Скарпу еще раз, а сам он пока не давал о себе знать. Наши встречи обходились мне как-то слишком дорого. По сравнению с хищной целеустремленностью пескаторо, графские стражники выглядели благостными божьими коровками.

***

Ночь накрыла город влажным темным покрывалом. Развесила над каналами прохладный туман, приглушила звуки, успокоила разгоряченные головы, подарив нам долгожданный отдых от дневной суеты. Правда, мне было не до отдыха. Несмотря на все тревоги последних дней, заснуть никак не получалось.

Луна, вошедшая в полную силу, была похожа на миску, до краев налитую холодным облачным светом. Ее лучи проникали даже сквозь стены. Они насквозь пронизывали зажмуренные веки, пробуждая к жизни потаенные свойства моей натуры, которые мне хотелось скрыть от всех, в том числе от самой себя. Лунный свет был так ярок, что я обошлась без свечей, заканчивая письмо к Рикардо. Посыпав песком последние строки, дождалась, пока высохнут чернила. Потом, сложив лист вчетверо, написала на лицевой стороне имя адресата, капнула растопленным сургучом и осторожно вдавила печать.

Завтра я попрошу Маттео передать это письмо Рикардо. Мой мнимый брат вместе с доном Сакетти и другими сторонниками графа Арсаго целый день будет занят в Совете, так что Маттео доберется до него только к вечеру. Я как раз успею исчезнуть. Все было готово к побегу. Мужское платье, купленное сегодня на рынке, завернуто в полотно и припрятано на дне сундука. Деньги пересчитаны и сложены в кошель. По моим подсчетам, их должно было хватить, чтобы добраться до Аримина, где я рассчитывала найти Джулию. Заодно смогу убедиться, что с ней все в порядке.

Открыв крышку ларца, я аккуратно положила письмо поверх драгоценных флаконов из цветного стекла. Гладкие стеклянные бока загадочно мерцали в глубине. В сотый раз я задумалась: почему вдруг Ассунта решила отдать мне ларец? Мы с ней даже не попрощались толком… Кажется, в нашу последнюю встречу она вообще меня не узнала – назвала Мелиной… Нет, она сказала «мела». Перед моими глазами снова встало измученное, восковое лицо на бледных простынях, пропахших лекарствами и болезнью. Это тяжелое воспоминание я увезу из Венетты – в наказание за свою самонадеянность.

Пока я заново переживала эту сцену, мои пальцы безучастно гладили выпуклые фигурки птиц, вырезанных на боках шкатулки. Сидя на ветках гранатового дерева, птицы клевали его плоды. Между прочим, «мела» на старом языке означало «яблоко». Ларец выглядел древним. Такие шкатулки часто использовали для хранения семейных секретов. А вдруг…?

Затеплив свечу, я с пристрастием принялась изучать ларец. Вынула все флаконы, простучала дно. Ничего не нашла, но мне показалось, что внутренность сундучка была менее вместительной, чем его наружние размеры. Значит, в нижней части должно быть еще одно отделение!

Если бы не подсказка Ассунты, я его ни за что бы не нашла, так хитро оно было спрятано среди узоров! Осмотрев и прощупав все фигурки, вырезанные на боках, я случайно вдвинула гранатовое яблоко в клюв сидящей рядом птицы и – щелк! – нижняя часть шкатулки, которую я считала единым целым, вдруг выдвинулась вперед. В глубине узкого ящичка что-то белело. Дрожащими руками я схватила и распечатала письмо. Оно было адресовано Джулии.

«Милая моя девочка, жаль, что не могу тебя утешить хорошими новостями касательно нашего дела…»

Этот мелкий бисерный почерк был мне знаком. Он принадлежал Беатрисе Граначчи. Джулия иногда зачитывала вслух отрывки из ее писем, приходивших в монастырь каждую неделю. Слушая ее, я мысленно улыбалась, радуясь за подругу. Их отношения с матерью казались мне удивительными, полными веселой ласковости, теплоты и доверия. Их омрачало только одно обстоятельство: сватовство Энрике Арсаго и настойчивость его отца.

«…поскольку граф продолжает упорствовать в своем желании видеть тебя своей невесткой, я готова благословить тебя на поступок, который при других условиях сочла бы неприемлемым. Но прошу тебя, милая дочь, воздержись от опрометчивых шагов хотя бы до моего следующего письма! Надеюсь, я все же смогу уладить дело. Завтра я собираюсь встретиться с…»

Очевидно, Беатриса всеми силами старалась избавить дочь от ненавистного брака. Вот только отправить это письмо она не успела. Встреча, о которой здесь говорилось, закончилась для нее трагически.

Потерев ладонями горевшие от усталости глаза, я попыталась собраться с мыслями. Вероятно, Ассунта нашла это письмо в бумагах донны Беатрисы, разбирая вещи после ее смерти. Когда я приехала в Венетту, тетка не отдала его мне, так как подозревала во мне самозванку. Почему она в конце концов изменила решение, читала ли она письмо, заподозрила ли убийцу – этого я уже не узнаю… Может быть, познакомившись с домом Арсаго поближе, она согласилась, что выдать Джулию за Энрике означало принести ее в жертву? Может быть, сочувствие ко мне (или к племяннице) перевесило в ее душе те выгоды, которые семейство Граначчи получило бы от этого брака?

Я могла лишь предполагать. Но главное – теперь я знала, с кем виделась донна Граначчи накануне своей внезапной смерти. Вскочив, я с отвращением отшвырнула письмо. Она встретила его, как дорогого гостя – а он в ответ поднес бедной женщине бокал с ядом! Потому что она, видите ли, мешала его планам!

Я тяжело оперлась на оконницу, прижавшись щекой к мягкой бархатной портьере. Гнев тяжелыми толчками бился в груди. Если бы я могла отомстить! Вызвать сюда всех живущих-под-волнами, тех, кого боятся даже помянуть в разговоре, кто отравляет сны тяжелыми видениями, заставляя сердце замирать от беспомощности и ужаса… О, я могла бы до краев наполнить этот дом страхом! Снова, как вчерашней ночью, у меня закололо ладони. Луна, настороженно следившая за мной совиным взглядом, вдруг потемнела, наливаясь угрожающей краснотой. Было слышно, как вдалеке в нетерпении бьется море. Сегодня самая подходящая ночь, чтобы открыть ему дорогу в город!

«Месть – это опасное оружие, которым невозможно управлять, – строго напомнила я себе. – И оно больнее всего бьет по тем, кто ни в чем не повинен!». Я подумала о Маттео, дежурившем сейчас на причале, об Алессандро, Бьянке и Инес, спящих в своих постелях, – и решимость моя увяла.