Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По какому праву вы раскопали эту историю, которая давно похоронена?! С меня сняли судимость!
– Макар, ты слышал?! – завопила старуха Верещагина. – Вот оно, вещее материнское сердце! А я тебе говорила, чтобы держался от нее подальше! Потому что она воровка!
– Ошибаетесь, – Алексей решил идти до конца. – Она убийца.
Людмила охнула, Наталья Трухина с интересом уставилась на Юлю. Кит присвистнул:
– Вот это да!
Одна Шажкова посмотрела на Юлю с жалостью. Алексей заметил, как дернулась Ярослава Царько, и преградил ей путь:
– Сидеть! Никто отсюда не уйдет!
– Юля, как же так? – растерянно посмотрел на Свиягину Макар Верещагин. – Ты сидела в тюрьме?!
– Если быть точным, это была колония-поселение, – пояснил Алексей. – Юлия Федоровна в состоянии алкогольного опьянения совершила наезд на пятилетнюю девочку. Ребенок умер.
– Я была трезвая, слышите вы! – закричала Юля. – Подумаешь, выпила в ресторане два бокала вина! Во всем виновата ее мать! Надо было следить за своим ребенком, а не болтать с подружкой! Девочка сама кинулась под колеса моей машины! А обвинили меня, потому что так было проще!
– Баба за рулем – быть беде, – неожиданно изрек до сих пор молчавший Мишаня Трухин. – Едет такая овца, по сторонам не смотрит. То в мобильник пялится, то на свой маникюр. Я бы у всех баб права отобрал. На переходе ни одна баба другую ни за что не пропустит. А паркуются как? – он презрительно сплюнул.
– Одни женщины, что ли, в аварию попадают? – накинулась на него Наталья Шажкова. – Я, например, вожу машину лучше, чем мой муж!
– Ну и ты сядешь, – презрительно сказал Мишаня.
– Я не понимаю, какое отношение все это имеет к краже? – взмолилась взмокшая от духоты Таисия Маврушкина. – Дело-то давнее, как я поняла. Девочку, конечно, жалко, но при чем тут мои деньги, которые пропали?
– Таська, ты всегда была тупая, – накинулся на жену Кит. – Баба сидела, чего тут непонятного? Дорожка-то проторенная. Леха верно смекнул: уголовник тут поработал.
– Я забыл сказать, что Ярослава – дочь женщины, отбывавшей срок вместе с Юлей. – Алексей посмотрел на девушку в скромном свитерке. – Мать Юлиной помощницы сбывала наркотики.
– Да тут их целая шайка! – присвистнул Кит. – Ну, все, ментов надо вызывать!
– Подождите, – отчаянно сказала Юля. – Я понимаю, что кражу теперь повесят на меня. Раз я сидела. Но дайте мне сказать. Я молчала, потому что боялась. И Слава тут ни при чем, она честная девочка. И очень несчастная.
– Юля, вам надо было сразу мне признаться, что вы отбывали срок в колонии, – Алексей заколебался. – А если вы это скрыли, то у вас была причина.
– Отдай мои деньги, слышишь, Юлька? – угрожающе сказал Кит.
– Да, пора заканчивать, – Верещагин выглядел раздавленным. Ему в кои-то веки приглянулась женщина, а она оказалась бывшей уголовницей! Вон, мать как смотрит!
– Да не брала я их! – закричала Свиягина.
– Ты все время около нас крутилась, – с ненавистью сказала Валентина Степановна. – Где Макар – там и ты.
– А не наоборот ли? – с издевкой спросила Юля. – Это ваш сын проходу мне не давал.
– А ты и воспользовалась, шалава!
– А ну, тихо! – прикрикнул Алексей. – Пока не доказано, что именно Юля украла эти деньги, прошу ее не оскорблять. Юля, вы действительно в тот день, когда закладывали ячейки, много времени провели с Верещагиным. Макар Иванович, вы давали Юле подержать пакеты?
Тот заколебался.
– Кобель, – презрительно сказала вдруг Тася Маврушкина. – Все вы такие. Увидят смазливую бабу – и ну хвост петушить! Профукал наши денежки. Ненавижу! Всех разлучниц ненавижу!
– Таська, молчи! – прикрикнул на нее Кит. – Это тут при чем?
– А притом! Все равно ты этих денег не увидишь! Видел? Шиш тебе! – и Маврушкина показала мужу фигу.
– Нет, ты скажи, скажи! – налетела на сына Валентина Степановна. – Ты же с ней на диванчике любезничал! А потом тебя к окну позвали, бумаги подписать! А пакет на диване остался лежать! А шалава рядом сидела!
– Макар Иванович, это правда? – сурово спросил Алексей.
– Ну, в общем, так оно и было, – замялся тот. – Я всех деталей не помню…
– Вы молчали потому, что Юля вам симпатична?
– Да он ей свидание сегодня назначил! – не унималась старуха. – Давай, сыночка, женись на уголовнице! Ребенка ее воспитывай от такого же бандита. Он-то за что сидел, а, девушка? – Валентина Степановна презрительно выделила слово «девушка».
– Да кто вам сказал, что отец моей дочери уголовник?! – взвилась Юля. – Он дипломат, сейчас в длительной командировке за границей!
– Раньше говорили: летчик, – с кривой усмешкой сказала Верещагина. – Погиб, мол, во время испытательного полета. А у тебя, значит, дипломат. В длительной командировке.
Кит не удержался и заржал.
– Прекратите нести околесицу! – не выдержал Алексей. – Юля, расскажите нам правду.
– Я не собираюсь исповедоваться публично, – закусила губу Свиягина.
– Хорошо: расскажите мне. Только всю правду, слышите? Мне прислали из архива ваше дело. Я могу и так все узнать, но вы существенно сэкономите мне время, если все расскажете сами, честно. И еще: скажите своей помощнице, чтобы она не пыталась сбежать. Иначе я сдамся на милость общественности и вызову полицию. Есть риск вообще не получить свои деньги, но нервы вам помотают изрядно. Это я вам как бывший мент гарантирую. У меня остались связи, не сомневайтесь, – пригрозил он.
– Слава, сядь, – жестко сказала Юля, и та послушалась.
– Идемте, – Алексей кивнул на дверь. Свиягина встала.
– Ох, плохо мне, – застонала вдруг Валентина Степановна и взялась за сердце.
– Мама, что с тобой? – кинулся к ней Макар Иванович.
– А ну, дайте я, – деловито сказала Людмила. – Я сиделка. Бывшая, но бабушке помочь смогу. – И она полезла в сумочку. – Есть успокоительное. У вас, бабуля, просто нервы, на сердечный приступ это не похоже. А ну, мужчины, помогите-ка ее на воздух вынести, – распорядилась она.
Людмила Михалёва оказалась в своей тарелке. Алексей с чистой совестью оставил на нее старуху Верещагину и увел Юлю на любимый диванчик. Он все еще колебался. Не хватало деталей. Ну, допустим, Юля сидела на диване с Верещагиным в ожидании его очереди идти оформлять документы на ячейки, а рядом лежал приметный пакет из супермаркета. В пакете лежал конверт, в конверте деньги. Допустим, Ярослава ловко сделал фото этого конверта, чтобы раздобыть подпись Таисии Маврушкиной. Но кто писал на этом конверте? Сообщник? Кто-то третий?
И вот с этим игреком у Алексея были проблемы. Поскольку видеозаписи не сохранились, рассчитывать он мог только на свою память.