— Ты забыл, кто я?

— Нет, я прекрасно помню...

— Не похоже. Ты в своем уме, парень? Когда это мои алтари обагрялись кровью младенцев? Разве Нергал берет в жертву невинные души?! И я говорю тебе — уйди в сторону, пока можешь!

В его голосе зазвенели стальные нотки, и я нехотя подчинился.

Мне хотелось верить ему. Но общение с богами научило меня, что правда для них — что дышло из поговорки.

Поэтому я пошел рядом, буквально в полушаге от Нергала — как будто действительно мог что-то изменить или вмешаться, случись что-то не так.

Пусть даже это станет последним, что я сделаю в своей жизни.

Приблизившись к ребенку, Нергал развернул пелены и вынул из них крошечное розовое тельце с хаотично подергивающимися ручками и ножками.

— Господи, он же обычный смертный ребенок, он замерзнет и умрет от лихорадки!.. — выдохнул я.

— Ты ошибаешься, — проговорил Нергал, поднимая обнаженного малыша на уровень своих глаз. — Это не обычный ребенок, Даниил. Он. Принадлежит. Мне. С ним ничего не случится! Я никогда и никому не отдаю свое, запомни это.

Взгляд Нергала засиял еще ярче, и серо-мутные глазки на лице малыша вдруг стали светло-голубыми.

Мальчик перестал плакать. Его выражение стало до странного осмысленным.

Бог возмездия улыбнулся.

— За последние сто лет это первое дитя, посвященное мне в вашей местности. Прекрасно!

Я вздохнул и тихо проговорил:

— Не уверен...

— В сточной канаве ему было бы лучше, чем в моем святилище? — осведомился у меня Нергал.

— Конечно, нет.

Взяв ребенка поудобней, мой бессмертный собеседник легким движением руки открыл портал — оранжево-желтый, как кусок янтаря.

И, обернувшись ко мне, вдруг сказал:

— Немногим ранее ты спрашивал, каковы ваши шансы. И я склонялся ответить, что никаких. Но сейчас передумал. Вряд ли Геракл был безумней тебя. Так что... не разочаруй меня, Даниил. До встречи через месяц.

Я кивнул.

— Я постараюсь.

— Уж постарайся.

Нергал вошел в портал, и сияние угасло.

А ветер все шевелил край тонкой пеленки, оставленной на камне...

Я вернулся к лошадям, сел верхом и за повод потянул за собой второго коня.

Ну, вот вроде все долги и розданы.

Пора возвращаться домой. И по пути нужно не забыть купить два мотка каната, как велел Янус. Не знаю, что он задумал, но мне хотелось верить в его затею.

В конце концов, Ян еще безумней меня. И Та’ки. А значит, какой-то шанс у нас действительно имеется!

И я поспешил прочь из леса.

Солнце, только что ярко светившееся на небе, закатилось за верхушки деревьев и вокруг сразу потемнело. Выбравшись на дорогу, я поторопил коня, и он бойко порысил в сторону города.

До места я добрался уже в сумерках. Заскочил за канатом, поддался на заманчивые уговоры бродячей торговки и приобрел у нее два шитых бисером женских пояса — очень уж миленько они выглядели.

Вполне довольный прошедшим днем, я повернул к родной таверне. И еще издалека заметил, что на нижнем этаже горят все окна, возле обгоревшего дерева, тыкаясь друг в друга мордами, переминаются нерасседланные кони.

Гости?

Или наши вернулись с задания?

Я завел своих лошадей во двор, запер калитку. Снял со свободного седла второй коняги скрепленные веревочной перевязью неудобные и тяжелые катушки. Отнес их на задний двор, чтобы спрятать там под хозяйственный навес, между делом прислушиваясь к доносившимся из таверны звукам.

Кажется, там набирала силу какая-то ссора или спор.

Решив повременить с конюшней, я вошел в харчевню через заднюю дверь, и сразу услышал громкий голос Криса.

— ... И раз так, — орал он на всю таверну. — то пошел нахрен весь твой «Гриф»! Если самому жить неохота, не тащи за собой остальных!..

Дальше последовал многозначительный грохот, и когда я ворвался внутрь, то увидел толпу наших, обступивших Януса. Грудь магистра ходила ходуном, глаза бешено сверкали.

А Крис, матерясь сквозь зубы и размазывая кровь по подбородку, медленно поднимался с пола из-под стола.

Глава 16. Делай то, что должен

— Яник! — испуганно прозвучал над харчевней детский окрик, и все, как один, обернулись к лестнице.

Дочка Камиллы, вцепившись ручонками в перила, широко распахнутыми глазами смотрела на Яна. Рядом с девочкой, воинственно растопырив лапы, стоял Чудик. Маленькая фигурка в длинной белой сорочке казалась такой хрупкой и уязвимой, что мы, взрослые мужики, невольно умолкли, испытывая смутный стыд за безобразную сцену.

Магистр растерянно почесал затылок.

— Эмм... Лидия, а ты почему не спишь?.. — спросил он, с самым дружелюбным видом направляясь к девочке.

Вопрос, конечно, прозвучал странно — я бы больше удивился, если б от такого шума она не проснулась. Но, видимо, ничего поинтересней Янус придумать не смог.

— Яник злой, — опасливо проговорила девочка, когда магистр протянул к ней руки.

— Это я — злой? Да я самый добрый Яник на свете! Дяде Крису бы голову за его слова открутить да в жопу вставить...

Я многозначительно кашлянул.

Янус скосил на меня взгляд, и, сообразив, что немного напортачил с объяснением, попытался широкой улыбкой на лице исправить положение.

— А я с ним только поборолся немного! Вот такой я добрый Яник...

Подхватив девочку на руки, он понес ее обратно наверх.

— Ты извини, что мы тебя напугали. Ладно? Взрослые тоже иногда бывают такие придурки...

Я снова кашлянул.

— ... Ну в смысле не очень умные... — попытался как-то подобрее перефразировать Ян, но, видимо понял, что получается у него так себе и решил перевести разговор на новую тему. — А ты почему босиком? Вон ноги как ледышки! А мама твоя где?

— Пиит, — ответила девочка.

— Спит что ли? Вот кому тоже не помешало бы голову на место поставить...

— В зопу? — испуганно ахнула девочка.

Бобер заржал, выставляя свои торчащие зубы наружу во всей красе.

Я закрыл лицо рукой.

Да уж, магистр. Нянька из тебя атасная!

— Нет, маме мы в жопу не будем... — умиротворенным, баюкающим тоном проговорил Ян, скрываясь из виду в тени коридора наверху. И тут же спохватился. — И вообще, жопа — слово нехорошее, — учительствующим тоном заметил он. — Давай-ка ты не будешь больше его повторять? Ладно?

Теперь вместе с Бобром заржали уже мы с Рыжим и Берном.

Макаренко, блин!

Крис сплюнул на пол кровь.

— Совсем умом