про себя, только про табличку. А Андрей все требовал подтверждений. Нет, мы точно одинаково чокнутые.

Девятого июля я уехала – купаться в море, загорать, есть арбузы и скучать. Вычеркивала в календарике каждый день, написала кучу сообщений и устала от маминых разговоров. Маму все интересовало, что же я собираюсь делать дальше. И неужели всерьез считаю, что Андрей – это навсегда? Я сказала, что собираюсь закончить университет, выйти за Андрея замуж, устроиться работать экономистом в «Мечту», ну а потом, лет в двадцать пять, родить ребенка. Лучше, конечно, девочку. Потому что мальчики – существа загадочные. Никогда не знаешь, что им придет в голову: пить водку, драться на показах мод или хранить игрушечного робота, связанного сумасшедшей тетенькой. Про водку, драку и робота я маме, конечно, не сказала. Подумала про себя.

Потом мы с мамой поссорились – вместо того чтобы через двадцать один день вернуться домой, она потащила меня в приморский поселок к своим знакомым, и там мы застряли еще почти на две недели. Может быть, проторчали бы и дольше, но я сказала, что если к пятнадцатому августа меня не привезут в Москву, я уеду сама. Пешком уйду, в конце концов. Потому что пятнадцатого у Андрея день рождения. Мы взяли билеты на поезд, прибывающий в Москву тринадцатого. А в последний день у моря я ходила и собирала ракушки. Что еще можно было привезти на память…

Он

Все-таки медики очень любят перестраховываться. Я чувствовал себя отлично, как никогда раньше, а меня убеждали, что таблетки бросать нельзя и якобы у меня эйфория от быстрых изменений… Хотелось запротестовать и послать всех к чертовой матери, но в последний момент я вдруг вспомнил, что так же был уверен в разных других вопросах, но оказался неправ… Катя уехала на море. Очень не хотелось ее отпускать, но после сессии было видно, что она устала, выворачиваясь ради пятерок наизнанку. Как только Катя уехала, мама тоже потащила меня в санаторий. Только не на двадцать один день, как Катю, а на четырнадцать, и не на море, а в лес. И все тоже из-за медиков, которые ей внушили, что жара – не то, что мне сейчас нужно. Нет, в лесу как раз было здорово. Если бы мама не пыталась наобщаться со мной за все то время, что мы не разговаривали. Для меня этих разговоров было слишком много. Хотя я ничего против мамы теперь не имел, все понял, почему и что она делала, даже немного чувствовал себя виноватым… Но она упорно пыталась поговорить о Кате. Причем, кажется, сама не знала, чего хочет. Катя ей нравилась, но без нее было бы проще. То есть пусть Катя будет, но не навсегда. А как первая любовь… Мол, у кого она первая и последняя? Редко. «Только не женитесь, Андрей». Как будто было непонятно, что жениться я не могу. Я не работаю, да и жить с родителями, женившись, считаю неправильным. Плюс вся эта ерунда с тем, что нельзя сказать, будто с головой у меня теперь полный и окончательный порядок… Неужели мама считает меня настолько глупым, что я плюну на все это и понесусь ставить штамп в паспорт? Не так все должно быть. Но эти мамины опасения напомнили мне, что я хотел работать. Законным способом, за который не тащат в полицию. Например, как в прошлые разы – курьером или помощником в офисе.

Но когда мы вернулись и я сунулся к отцу с этой просьбой, он сказал, что может предложить мне только одно место – отправить до сентября в отпуск свою секретаршу. Когда я поднял челюсть с пола и спросил: он что, хочет, чтобы я ему кофе варил? – отец сказал, что генеральным директором мне быть рановато, так что вот…

Так в конце июля я оказался в приемной отца за гламурным стеклянным столом, и мне действительно пришлось освоить кофейный автомат, а еще телефоны, которые трещали как ненормальные, и на все звонки надо было предельно вежливо отвечать. С Катей мы общались сообщениями, пересылали друг другу фото и короткие видео, и, конечно, я скучал, но вполне терпимо, потому что знал: она вернется, и все будет хорошо.

Тридцать первого июля ко мне вдруг пришла Катина подруга Наташка. Собственно, они не так уж и дружили, дружбой я бы это не назвал, но в начале июня, когда отец пригласил нас с Катей на очередной показ мод, Катя притащила эту Наташку с собой. И еще пару раз мы пересекались. Теперь же она явилась на ресепшн и спрашивала, где меня найти. Когда я к ней вышел, она пожаловалась, что живет у каких-то родственников, смотрит за квартирой, пока они в отъезде, и до прошлой недели продавала мороженое, но сейчас эту торговую точку закрыли и ей срочно нужна работа, иначе придется ехать домой в деревню, так не могу ли я ей помочь. Я повел ее к отцу, тот сказал, что может предложить поработать уборщицей в офисе. А когда Наташка ушла, выразил надежду, что я не всех своих девушек буду устраивать к нему. Как будто у меня были толпы девушек.

Водовозов, узнав, что я замещаю секретаря, сделал настолько довольное лицо, что снова захотелось разбить ему нос. Он-то, конечно, мнил себя только генеральным. Причем, по его мнению, это должно было произойти как-то сразу… Бах – и ты уже на коне. В бизнесе, где ни дня не работал. Бедный Водовоз, никак не вырастет из сказок…

Через пару дней, в течение которых Катина подруга усердно отмывала пол и листья фикуса в приемной, она предложила мне пройтись по городу. Погулять после работы. На улице было пасмурно, зато не жарко и без дождя. Я проводил Наташку до дома ее родственников, там мы еще посидели на лавочке, поели мороженого и разошлись. Сама Наташка меня не интересовала, она была слишком болтливая, но, во-первых, было нечего делать, во-вторых, оказалось, что Катя еще неизвестно когда вернется, после санатория они остались у знакомых, и это начало меня тревожить – ей что, не хочется в Москву? Я вспомнил, что первый парень у нее случился как раз на море. Поэтому Наташка своей болтовней мешала думать о плохом, что было полезно. Ну и, в-третьих, просят проводить – почему бы и нет? Я не видел особого повода для отказа. Катина же подруга, не посторонняя девчонка.

Через пару дней она снова предложила прогуляться, потом