— Да зачем же так тратиться?! — воскликнула Катерина. — Я к таким дорогим коньякам не приучена, я лучше какой-нибудь ликер… вот, малиновый, за семьдесят рублей, очень даже неплохой! Еще, конечно, конфет можно взять…

— Нет, Катя, ты меня не так поняла, — перебил ее капитан. — Я тебя серьезно спрашиваю, как специалиста в области торговли, где у нас в Козодоеве можно купить точно такой коньяк? Мне это по работе нужно!

— Ах по работе! — Катерина заскучала. — Если по работе, тогда другое дело…

Она двумя пальцами взяла бутылку за горлышко, повертела ее и сообщила:

— Ну, у нас в магазине, конечно, такого нет, это ясно. Кто здесь такую дрянь дорогущую купит? У нас люди простые, незатейливые, вот вроде вас. В торговом центре «Гулливер» может быть, еще, конечно, на автозаправке возле шоссе. Там москвичи проезжают, так что могут купить бутылку-другую…

Капитан быстро записывал ее слова на клочке бумаги.

— Значит, «Гулливер», автозаправка…

— Ну и там, конечно, откуда эта самая бутылка…

— Что? — Зеленушкин недоуменно уставился на Катерину. — Что? А ты что, знаешь, откуда она?

— Да, конечно, вот же штампик. — Катерина показала на лиловый отпечаток в нижнем углу этикетки, напоминающий по форме то ли высокую кастрюльку, то ли банку варенья.

— Штампик? — переспросил капитан.

— Ну да, это штамп ресторана «Солонка», который на улице Шемшученко… Я там в прошлом году работала, так знаю, какой у них штамп.

— А зачем этот штампик?

— Ну, Иван Семенович, какой вы наивный! В ресторанах спиртное продается с большой наценкой, так?

— Ну так… — Капитан вздохнул, вспомнив, как в прошлом месяце зашел с друзьями в одно скромное заведение и какой возмутительный счет им там выставили.

— Так вот, если бы не этот штамп, любой официант мог купить свою бутылку и наливать из нее клиентам, а разницу класть в карман. А так — замдиректора ставит на бутылки свой штамп, и уже ничего не поделаешь…

— Что же ты мне сразу не сказала? Я тут, понимаешь, записываю «Гулливеры» всякие…

— А вы меня, Иван Семенович, ни о чем таком не спрашивали! Вы меня спросили, где можно такой коньяк купить, — я вам и ответила! С вас девяносто два сорок!..

Надежда Николаевна тихонько выбралась из поредевшей толпы и побрела к пансионату. Никто ее не удерживал, люди, сталкиваясь с ней взглядами, поспешно отводили глаза и старались прошмыгнуть мимо, как будто она заразная. Следовало крепко подумать над случившимся, однако не было сил.

К ногам будто привязали пудовые гири, все тело болело, в голове стучали тысячи молоточков.

Надежде захотелось внезапно хотя бы поговорить с нормальным человеком, чтобы хоть кто-нибудь посочувствовал и пожалел.

И как раз тут навстречу ей попался Сергей Сергеевич. Ничего удивительного, Козодоев — город маленький, обязательно знакомых встретишь…

Сергей Сергеевич был, как и всегда, старомодно элегантен и шел навстречу Надежде, приветливо улыбаясь. Собаки с ним на этот раз не было.

— Здравствуйте, Надежда Николаевна! — проговорил, приподняв шляпу. — Какая приятная встреча!

— Вот хоть вы от меня не шарахаетесь! — вздохнула Надежда. — Все остальные местные жители от меня удирают, как будто я привидение или оживший мертвец!

Она тут же спохватилась, что ведет себя невежливо, что не нужно вываливать на человека свои неприятности, у него и собственных хватает. Однако слово, как известно, не воробей, и Сергей Сергеевич тут же встрепенулся:

— Вы это серьезно?

— Разумеется! Вы, конечно, слышали, какие обо мне в городе ходят слухи?

— Ну, кое-что слышал. — Сергей Сергеевич развел руками. — Маленький город — как большая деревня. Слухи — это здешняя болезнь, и распространяются они как грипп — воздушно-капельным путем. Но я на них не обращаю внимания. Должно быть, у меня иммунитет к этому виду заболеваний.

«Еще бы, — подумала Надежда, — сколько про страшную смерть твоей дочери люди говорили! Косточки перемывали, все детали на свет вытащили… Понятно, что после такого иммунитет к сплетням надолго получишь…»

— Слава Богу, хоть один нормальный человек живет в этом городе! — улыбнулась она.

— А почему бы двум нормальным людям не выпить чашку кофе? — предложил Сергей Сергеевич.

И наклонился к ней близко, и взял даже за руку — легко, ненастойчиво.

Ухаживает он за ней, что ли? В Надеждиной голове тотчас проснулось прежнее здравомыслие. Одним из своих полезных качеств она считала умение в критической ситуации поглядеть на себя со стороны. Она поступила так и сейчас — и что увидела?

Измученную, невыспавшуюся, плохо причесанную женщину солидных средних лет (не будем уточнять цифры) в неновых брюках и куртке с чужого плеча. К тому же испуганную и почти сломленную свалившимися на нее неприятностями.

Нет, к такой особе не может быть у человека никакого интереса. С другой стороны, Надежда ему ни к чему не нужна, так что, возможно, он просто ее по-человечески пожалел. А вот уж этого никак нельзя допустить. Надежда Николаевна Лебедева всегда справляется со своими неприятностями самостоятельно.

— Я бы с удовольствием, — ответила Надежда Николаевна. — Да только сейчас уже шестой час, а я не пью кофе после четырех. Спать, знаете ли, не буду.

Это была заведомая ложь — спала Надежда всегда отлично, конечно, если не наезжают мотоциклисты, не нападают мясники с топором и не тягают потом на допросы в милицию.

Сергей Сергеевич взглянул на нее с легкой усмешкой, и Надежда тотчас сообразила, что он понял ее уловку.

— Ну, не хотите кофе, тогда приглашаю вас на обед. У вас, Надежда Николаевна, уж простите, усталый и замученный вид. Сытный обед был бы вам сейчас очень кстати. Если позволите, я покажу вам очень приличное заведение.

Надежда хотела было гордо отказаться. Но вспомнила, что обед в пансионате давно прошел, а ужин еще не скоро. Правда, Лида обещала ей оставить еду, но кто ее знает? А на ужин подают всегда какую-нибудь запеканку, Надежда с детства ее не любит.

И самое главное — ужасно не хочется идти в пансионат. Что ее там ждет? Галкино нытье и капризы, персонал будет перешептываться за спиной.

Сергей Сергеевич с самой первой встречи произвел на Надежду очень приятное впечатление, и теперь она решила, что вреда особого не будет, если она пообедает с посторонним мужчиной. Муж, конечно, если узнает, будет недоволен, но… он не узнает.

Они свернули в неприметный переулок, прошли совсем недолго и вышли на тихую улицу, где стоял большой одноэтажный дом из свежих золотистых бревен. Над входом в этот дом красовалась кованая вывеска с названием — «Корчма».

Сергей Сергеевич открыл перед Надеждой дверь, и она вошла в просторные сени, а оттуда — в уютный зал.