– Ты только не удивляйся, – произнес он, – но у меня тоже не все в порядке.

– Я не удивляюсь. Я это сразу поняла.

Холмогоров сделал большие глаза.

– Разве так заметно?

– Заметно, – кивнула Ната. – Хотя, с другой стороны, сейчас редкий человек может похвастаться тем, что у него все в порядке.

– Может быть, – согласился Саша. – Вот только у меня отнюдь не мелкие неприятности. И один я с ними справиться не могу. Вообще-то считал, никто не сможет мне помочь. А теперь понимаю: мне нужна именно твоя помощь. Даже кажется… Нет, я даже уверен теперь, что не случайно оказался в том баре. Вероятно, бог послал мне ангела-хранителя в твоем обличье. Точно, только ты можешь мне помочь. Хотя тебе и делать ничего особенного не надо. Просто мне нужен нотариус… то есть мне нужна именно ты в качестве нотариуса…

Он понял, что запутался. Но как объяснить то, что ему требуется?

– Ты хочешь продать чужую квартиру, сделать собственностью автомобиль, которым управляешь по доверенности? – уточнила Ната.

– Нет, нет! – замахал Саша руками: – Упаси боже! Дело в том, что у нас с бывшей женой в собственности есть одна картина. Она хранится у нее дома, и Надя не представляет всей ее ценности. Но получилось так, что именно эта вещь может спасти мне жизнь. Я попал в ситуацию, когда мне поставлено условие: или отдаю картину, или прощаюсь с жизнью. Обратиться в правоохранительные органы не могу по ряду причин: во-первых, меня серьезно подставили и фактически сделали соучастником преступления, к которому я никаким боком, а во-вторых, у того человека, который это организовал, все схвачено и в полиции, и в прокуратуре. Я попросил Надю отдать картину мне, даже деньги предлагал, но она уперлась, и ни в какую. Объяснять ей что-либо бесполезно: моя бывшая жена очень далека от всяких проблем, сидит себе в своем театральном журнальчике… то есть сидела…

– Так что ты хочешь?

– Я хочу оформить от ее имени дарственную на картину. Будто бы она мне это полотно подарила. Я отдам его тому негодяю, а Наде деньги. Сначала она, вероятно, обидится, но узнав, что таким образом спасла мне жизнь, успокоится. Но это потом, после всего, а пока убедить ее мне сложно, я не умею упрашивать людей. Возможно такое? То есть ты можешь оформить от ее имени дарственную?

– Нет, – покачала головой Ната, – не могу. Но если очень надо, сделаю. Только ты должен принести мне ксерокопию ее паспорта и образец подписи. Желательно на чистом листе внизу страницы.

– А как я… Хотя…

Холмогоров задумался.

– Принесу. Завтра же. То есть уже сегодня вечером.

– А я подготовлю договор дарения.

Наташа посмотрела на него внимательно.

– Это все, что я могу сделать для тебя? Или есть еще какие-то пожелания?

Он замялся. Потом кивнул:

– Все. – Затем напрягся и выдавил из себя: – Ну, может быть, еще одна просьбочка. Только для начала хочу узнать: есть ли у тебя надежные люди в полиции или в прокуратуре?

– Нет, – покачала головой девушка. – Да и откуда там надежные люди?

– Тогда извини.

– Но та моя подруга, которую ты мог видеть вчера в баре на первом свидании с продвинутым интернет-пользователем, работает как раз в Следственном комитете. Потому, вероятно, личная жизнь у нее и не складывается. Мне она в помощи не откажет, если, конечно, не заставлять ее подделывать документы и возбуждать уголовные дела в отношении заведомо невиновных лиц.

– Как раз наоборот, я хочу помочь ей раскрыть громкое преступление, назвать исполнителя и заказчика. Ты слышала, что несколько дней назад застрелили городского чиновника Петренко?

– Разумеется.

– А я случайно получил абсолютно достоверную информацию, которая может быть проверена и доказана. Исполнителем этого преступления является некий Хорьков, по прозвищу Хоря, а заказчиком… – Холмогоров помолчал, потому что ему было страшно произносить это имя, но все же решился, закончил начатую фразу: – Багров, возглавляющий банк «Российский траст». Он – человек наглый, но настолько же и осторожный, а потому действовал через некую Татьяну Бровкину. Вот только как они связаны друг с другом, мне непонятно. Но это уж работа следствия. Есть телефонные звонки Бровкиной тому Хоре, они встречались…

– Хорошо. Все, что от меня требуется, я сделаю.

– Только хочу тебя предупредить… То есть хочу, чтобы ты предупредила подругу: мое имя ни в коем случае не должно нигде всплывать. Твое имя, само собой, тоже. Этот негодяй, Багров, о котором я говорил, совершенно безжалостен, готов пойти на любое преступление. Даже прокурора может…

– Не волнуйся, – погладила его по плечу Ната, – я знаю, на что способен Багров. Потому что именно он и продал меня арабам.

Кабинет Решетова оказался совсем небольшой комнаткой. Надя опустилась на единственный стул, стоящий перед столом директора кинокомпании, и огляделась.

– Что, тесновато? – понял ее взгляд Рудольф. – Но что поделаешь, страна наша велика и обильна, а все остальное очень маленькое.

– К нашим мужчинам это не относится, – произнесла Надя и тут же смутилась, ощутив двусмысленность фразы.

Режиссер выдвинул ящик стола и положил перед ней какие-то листы.

– Ознакомься с трудовым договором. Если со всем согласна, подпиши и приступай с завтрашнего дня. И если не согласна, тоже подпиши и работай.

Она взяла текст договора, пробежалась глазами. Потом достала из сумочки ручку и поставила подпись.

– Ну, все, – сказал Решетов, – вперед. Где кабинет Горелова, знаешь?

Надежда кивнула.

– Иди! – отпустил новую подчиненную Рудик.

Говорил он сухо и буднично, будто и не ухаживал за ней когда-то, не признавался в любви. Не улыбнулся, не вспомнил о студенческих временах. Голос у него был такой, словно он вынужден брать на работу сотрудника, вовсе ему не нужного. Если бы рядом был Холмогоров, вполне возможно, Решетов разговаривал бы иначе. Но Саша довел ее до дверей и сказал:

– Дальше сама, а меня ждут на подбор одежды для роли. Опоздали мы немного.

Вообще-то опоздал он. Обещал заехать с утра пораньше и отвезти ее на студию, а появился почти в двенадцать гладко выбритым, причесанным, прямо цветущим, словно по пути к Наде успел побывать в бане и в парикмахерской…

Горелов при ее появлении сбросил ноги со стола и обрадовался:

– Привет, Надюша! Ну что, будем вместе работать? И я вроде как твой начальник теперь? А прежде ты мне на экзаменах помогала…

Кабинет главного редактора был еще меньше режиссерского, но второй стол в нем все-таки уместился. В углу еще стоял шкаф, открывать который Горелов не советовал, потому что из него в таком случае посыплются папки с распечатками сценариев, которыми его нутро забито до невозможности.