У доброго шляхтича иные заботы. Он должен быть в курсе событий и готовым в любой момент прийти на выручку своего отечества. Ну или красочно об этой готовности говорить в трактирах, где этот самый геройский шляхтич опустошает бочонки с медом или пивом, крайне редко, с вином.

Потому не только Варшава нынче была пропитана политикой, но вся шляхетская Речь Посполитая. Особо интересующиеся тянулись к новой столице большого государства, чтобы быстрее узнавать новости. И всем в этом случае хорошо: и шляхтичу, который по приезду в какое местечко будет самым востребованным собутыльником, рассказывая после о своих приключениях в столице во время Сейма, привирая, конечно, ну и хозяевам трактиров, обогащающихся на приезжих.

Еще в сентябре, когда стало известно, что Сейму быть, в Варшаву стекались шляхтичи. Дороги в столицу были забиты вереницами повозок, криками и руганью. Случались заторы и никто никому не желал уступать. Заранее, за пару месяцев, было важно занять комнату в трактире, ну а уважаемый ясновельможный пан стремился снять хорошую квартиру, иначе скоро это будет решительно невозможно сделать. Может после, он два года будет экономить, выжимая все соки из своих крестьян, но в преддверии Сейма поживет так, чтобы не нужно было и преувеличивать в сюжете рассказа о своем пребывании в столице. Насколько же наскучила сельская жизнь, настолько нужно было успеть потратить заработанное серебро в городе, переполненном польско-литовской шляхтой. И эти ощущения пан никогда не предаст, будет помнить их и завещает бороться за подобные эмоции своим детям.

В этом безудержном веселье и патриотическом восприятии причастности к великим делам, было плохо только Сигизмунду. Король ощущал себя проигравшим по всем позициям. Тогда, два года назад, когда некий краковский староста Зебжидовский позволил себе хулить короля, все подумали, что вот он — слабый монарх. Нынче модно ругать короля — подумали многие. Но Сигизмунд поступил не как слабый правитель, он арестовал Зебжидовского, хотя под напором общественности, отпустил.

Рокош, то есть объявление войны королю, подарил Сигизмунду уверенность, что он силен. Большинство шляхты, как и магнатерии, все же остались верны королю. Но теперь…

А вот сейчас все еще более печально. Мало того, что некоторых очень влиятельных деятелей убило на войне, как Ходкевича, так и другие, ранее верные, высказываются за то, что королю нужно отказаться от своего слова, сказанного русскому царю, и не идти на мир, который, между прочим, согласован монархами. Шляхта требовала реванша.

К слову, Сигизмунд, был даже очень не против того, чтобы повоевать с русскими, если есть на то серьезные шансы. Но… Швеция. Они хотели, чтобы Сигизмунд, главный в роду Ваза, отрекся от шведского престола. Как же бывший швед хотел стать королем Швеции, вернее вернуть ранее отобранный престол! Потом можно оставлять своего сына Владислава в Варшаве, а самому ехать в Стокгольм… или наоборот, но, главное, сын будет пристроен и Швецию можно постепенно, но неизменно, возвращать в лоно истинной католической веры.

Видимо, не получится. Приходится мириться с положением дел, отказываться от шведского престола, но брать гарантии, чтобы его сын не оказался сыном короля, который после смерти родителя не будет иметь собственного королевства.

Сейм уже шел. Нет, не так, бурлил, волновался, разводя круги по воде, словно в маленькое озеро одномоментно бросали сотни больших камней. Брызги слюны, которая совершала рекордные полеты, после реплик одного из депутатов, были словно последствия от падения одного из камней в воду.

Сигизмунду сообщали о том, что происходит. Уж на то, чтобы иметь своих людей среди депутатов Сейма, даже пошатнувшегося влияния и возможностей у короля хватало. И, как оказалось, не все столь однозначно. Да, крики тех, кто за войну громче, но звучали все же и те, которые просили не начинать нового противостояния.

На вальном Сейме еще не было четкого разграничения на партии, как это может быть через век, когда появиться прорусская, папская, или позже, прусская, французская, партии. Но слово папы Римского в Речи Посполитой, несмотря на все протестантские движения, слышалось четко и многими. Поэтому, к вялому, несмелому протесту со стороны депутатов из русско-литовского пограничья, присоединились и некоторые особо ярые католики.

Но все же, голоса требующих русской крови, звучали громче, усиливаясь с каждым днем. И завлекая все больше брызгающих слюной депутатов.

— Что? — раздраженно, в своей манере, прохаживаясь взад-вперед, кричал Сигизмунд. — Чем помог папа? Они все равно требуют моего унижения. Как, впрочем, и вашего поражения. Почему этот русский самозванец не сдох? Нет, не это главный вопрос. Почему папа просит с ним не воевать? Неужели русские пообещали уничтожить Османскую империю? Это, по меньшей степени, глупо в своей нереальности.

Иезуит Петр Скарга спокойно выслушивал короля. Что тут скажешь? Папа ошибся. Еще два года назад была крайне актуальна коалиция стран против османов. Русской кровью собирались сильно залить крымские земли, с Валахией, как и Кавказ. Но последнее, вряд ли, ибо никто не верил в возможность русских на равных воевать с турками, тут хотя бы сильно не проиграть крымским татарам.

Время ушло. Габсбургам пока турецкое направление не интересно, даже при условии включения в коалицию и Персии. У цесарцев свои проблемы и дележ власти. Венеция? Да и они не особо стремятся, пытаются договариваться, ну или пиратствовать. Испании решить бы проблемы со все более нарастающим пиратством на торговых путях в Новую Испанию. Так что проект создания антитурецкой коалиции пока нереальный. Сдает папский престол, совершает слишком много ошибок и Ордену Иезуитов уже невозможно подтирать множество оплошностей Рима. А потому Петр Скарга решил, что нужно сконцентрироваться на том, чтобы Речь Посполитая оставалась в нужном векторе своего существования. А именно — в лоне католической церкви.

— Ваше Величество, я считаю, что в сложившихся обстоятельствах… — не успел закончить иезуит, как был перебит.

— А не мало ли ты уже насчитал? Войну с московитами ты насчитал? Проиграли, они оказались слишком подлы и зубасты. Убийство самозванца ты насчитал? Почему он не только жив, но и укрепил свой престол? Уже и сын есть. А так будет еще какой продолжатель династии, — Сигизмунд нашел на кого сваливать свои же политические промахи.

Войну хотел именно польский король, это он возжелал заполучить огромные просторы русской земли, чтобы те стали коронной вотчиной. С этих земель Сигизмунд хотел оплачивать свое увеличенное войско, иметь своих депутатов на Сейме, дополнительный доход, как и дополнительных воинов из русских. Не вышло.

— Говори! — потребовал король, хватаясь за виски.