человек. Присяжные признали их виновными, но судья не стал выносить приговор, а вместо этого отправил дело на рассмотрение королю. Четверых осужденных доставили в Лондон, среди них — мальчика и его отца. Их осмотрели королевские медики, а после этого лично допросил король Карл I. Свидетели содержались под стражей, допрашивали их отдельно друг от друга. В результате дело было прекращено. Мальчик признался, что отец с приятелями научили его оговорить людей из «зависти, мести и надежды на выигрыш дела». Обвиняемые были помилованы и отпущены на свободу, а к чести Стюартов добавился еще один драгоценный камень.

Допросы, проведенные в Ланкашире, выявили уловку, к которой, по словам Дженнет, прибегал ее брат Джеймс Дивайс. Он вносил в известные тексты небольшие искажения. Вопрос о чарах всегда был довольно сложным. Проблема заключалась в том, что простую молитву никак нельзя считать злонамеренной, в то время как любое изменение в ней может извратить ее смысл, а дьявол иногда позволяет использовать даже Имя Божье. Над этой проблемой размышлял еще святой Фома, а в «Молоте» ее удалось наконец сформулировать. Там приводятся семь условий, при несоблюдении которых есть все основания считать подозреваемых «заклинателями или признанными чародеями». Условия следующие: «… Ежели кто-нибудь приходит на помощь больному с какой-либо молитвой или благословением, выраженным в святых словах, то такой экзорцист должен выполнить семь условий. При их выполнении экзорцизм должен считаться дозволенным, если бы даже он и происходил в виде заклинания с произнесением его во имя Бога или во имя страданий Христа. Те, которые пользуются этими экзорцизмами, считаются действующими на дозволенном основании.

Первое из указанных условий состоит в том, чтобы в экзорцизмах не употреблялось громогласный или молчаливый призыв дьявола. Второе условие — это отсутствие в экзорцизмах неизвестных имён, так как нужно опасаться, что под ними скрываются какие-либо суеверия. Третье условие — чтобы в произнесённых словах отсутствовало всякое искажение, так как в этом случае нельзя рассчитывать на Божью помощь. Ведь Бог не свидетель ложного». И здесь авторы «Молота» единственный раз цитируют фрагмент ведьминского наговора с намеренно искаженными словами:

Блаженная Мария пошла по-гулять

За рекой Иордан.

Стефан встретил ее и за-говорил.

«Четвёртое условие — чтобы при произнесении экзорцизмов не применялись никакие знамения, за исключением знамения Креста. Пятое условие — чтобы не верили в чудодейственность того или иного вида надписей и вообще в подобные внешние признаки. Это не соответствует благоговению перед Господом. Шестое условие — чтобы при произнесении божественных слов или при чтении Священного Писания обращалось внимание исключительно на святые слова, на их смысл, на благоговение перед Господом или на божественную силу, от которой ожидается помощь. Седьмое условие — чтобы ожидаемый успех экзорцизма всецело предавался на волю Господню. Ведь Бог знает, что полезнее больному, здоровье или испытание». Поэтому авторы «Молота» приходят к выводу, что экзорцистам разумнее всего использовать Иисусову молитву, Ангельское приветствие Божией Матери («Богородице Дево, радуйся…»), «Отче наш», На Рождество Христово, Пять святых ран, «Семь слов» и другие подобные устные обращения. Думается, что и «Молот» осудил бы ланкаширского чароплета так же явно, как и английские судьи. Один католический автор в 1651 году предостерегал своих читателей от использования стиха из сто седьмого псалма («Я встану рано…») в качестве заклинания на пробуждение в нужное время; было установлено, что если перед прочтением не представить себе отчетливо, что поклонение предназначено Богу, заклинание не будет работать, поскольку становится дьявольским.

Сестра Джеймса клялась, что перед тем как начать наговор, ее брат произносил: «Крест — знак вечной жизни. Аминь». «Это было для него как обязательный глоток воды, и в течение часа после произнесения молитвы брат бывал очень странным». По словам Джеймса, была молитва, которая помогала снять порчу с человека. Ее следовало произносить следующим образом:

В Страстную пятницу я пощусь, пока могу,

Пока не услышу звона колоколов.

Это звонит наш Господь.

Ему хорошо на небесах

С его двенадцатью апостолами.

Что у него в руке?

Скипетр у него в руке.

Что у него в другой руке?

Ключ от небесных врат.

Открой, открой ключом небесные врата,

Закрой, закрой адскую дверь.

Пусть дитя Христос

Идет к своей матери благословенной.

От чего разливается свет по всему миру?

То мой Сын дорогой распят на Кресте.

И в руках, и в сердце Его раны,

Ремнями к кресту привязан человек.

Этой пятничной молитве

И ребенок может научиться;

Крест Лазурный, а другой — Красный,

Потому что добрый хозяин был распят.

Габриэль спать ложился

На святой земле плача.

Добрый Господь шел мимо,

Спишь ли ты, Габриэль?

Господи, мне нужен посох,

Без него не могу я ни спать, ни встать.

Встань, Габриэль, иди со мной,

Не на посох должен ты опираться.

Сладчайший Иисус, наш Господь. Аминь.

Молитвы ведьмы из Челмсфорда на латыни и воспоминания о чарах Джеймса Дивайса вполне сопоставимы с другими старыми обрядами, сохранившимися в народе. В 1665 году повитухе миссис Пеппер было предъявлено обвинение в том, что она творила заговоры в Йорке. Она считала, что любой больной человек околдован, и требуется изгнать из него злого духа, как она это сделала с Робертом Пайлом, шахтером, который был «в очень плохом состоянии, — взгляд рассеянный, тело дрожит, члены не повинуются и ничего не чувствуют». Миссис Пеппер попробовала несколько средств; она окропила святой водой его лицо и «красное горячее пятно на тыльной стороне его правой руки», «достала серебряное распятие, которое носила на груди, и приложила на указанное место. Потом она сказала, что определила болезнь по тому самому месту, взяла указанное распятие и положила его в рот: „Либо после, либо раньше, она взяла его ребенка“ и еще одного грудного ребенка, и приложила их к его губам» (Из «Показаний в Йоркском замке в связи с преступлениями, совершенными в северных графствах в XVII веке» (1861 г.).

Если бы не было «Молота ведьм», можно было бы предположить, что мы имеем дело с суевериями протестантской страны, но «Молот» наглядно показывает, что подобные суеверия могут быть свойственны и католикам. «Суеверие, — говорят авторы «Молота», цитируя Послание к Колоссянам, — это хаотичная религия, то есть религия, пользующаяся плохими методами в злых обстоятельствах. «Использование чар, использование грудного, младенца и распятия не может быть