вовсе отвергнуто. Это традиции английской сельской местности, и поэтому терпимы. В Нортумберленде женщины использовали уток и селезней, чтобы изгнать злого духа; их арестовали за то, что они притворялись «обычными заклинателями».

Что случилось с ними или с миссис Пеппер, мы не знаем. Они кажутся достаточно безобидными врачевателями. Но на самом деле за этими самодельными заговорами, за использованием распятий и детей стоит темная сила, расходящаяся по всему миру со времен Римской империи. Нет оснований сомневаться в доброте миссис Пеппер. Но старуха Демдайк, похоже, была уже не такой доброй; ужасы Малкинг-Тауэр несли опасность для многих, а еще выше стоит графиня Сомерсет, магически злоумышлявшая против своего первого мужа. С распятием, возложенным на уста шахтера Роберта Пайла, перекликается распятие на суде над Жилем де Ре, маршалом Франции. Миссис Пеппер говорила, что Роберта Пайла околдовали. Джеймсу Дивайсу (по его словам) бабка велела принести из церкви освященный хлеб евхаристии и отдать «тому, кто встретится ему на пути». Встретился заяц, который пришел в ярость, узнав, что Джеймс не послушался и проглотил просфору. Да и после Джеймса Девайса полвека спустя в Париже священник-чернокнижник заклинал стихии над обнаженным телом женщины, лежавшей на алтаре.

Есть только три метода, с помощью которых можно победить и колдовство, и клевету на колдовство, и освятить самое опасное воображение. Это преданность, разумное сомнение и сила закона.

Глава десятая. Философско-литературные течения

В 1650 году в Лондоне были опубликованы «напечатанные для Х. Бландена в замке в Корнхилле» два небольших тома с пятью трактатами. Это были работы Томаса Вогана[101], брата-близнеца поэта Генри Вогана. Статьи Томаса Вогана, хотя он пользовался специфической терминологией, посвящены тем же проблемам, что и поэтические тексты брата — поискам гармонии. Томас писал под псевдонимом «Евгений Филалет», а его работа, представляющая для нас наибольший интерес, называется «Магия Адамика или древность магии и ее нисхождение от Адама». Слову здесь возвращается тот же смысл, который имел в виду Апулей, когда говорил о магии как «о верховной жрице тайн небесных». В то время как отвратительный колдун Мэтью Хопкинс занимался самыми примитивными формами колдовства в восточных графствах Англии, Томас Воган стал англиканским священником и настоятелем прихода Лансфрайд в Уэльсе. Позже за поддержку роялистов парламент отстранил его от работы. В 1649 году он уехал в Оксфорд и там продолжил учебу тем способом, который считал «наиболее важным для себя». В самом начале «Магии Адамики» он говорил: «То, что я должен исповедовать магию в этом дискурсе и оправдывать ее преподавателей, порицается многими, но для меня — это вера. Это совесть, которую я перенял от авторов куда значительнее меня и от их великих трудов. Магия — это не что иное, как мудрость Творца, заложенная и раскрывающаяся в творении. Само это название, как говорит Агриппа, „не противно Евангелию“. Маги были первыми, с кем наш Спаситель встретился в этом мире, и единственными, кто признал Его во плоти до того, как Он Сам открыл Себя».

Воган утверждает, что это высокое искусство существовало в мире всегда, и во всяком поколении мудрецы знали это. «Истинные маги считали, что „ни одно слово не имеет магической силы, если сначала оно не оживлено Словом Божьим“. „Эта глубокая мысль, объединяющая все великие формулы, была неправильно понята и отвергнута непосвященными людьми“. Следовательно, законники и обычные богословы, не владевшие этой мудростью, видели в магии прежде всего церемониальный суеверный мусор некоторых клерков, притворявшихся знатоками, приписавших искусству магии нечестивый, антихристианский характер, так что подвизаться на ниве этого искусства стало считаться греховным и каралось смертью». В этой неразберихе великие волшебники предпочли надолго схоронить свои знания в немоте. Бездарные недоучки, возомнившие себя магами, пытались подражать истинным магам, творя низкопробные чары, рисуя круги и треугольники, придумывая фантастические слова, «но не разумея, какой именно дух трудился рядом с человеком, обучая его сдерживать дьявола». А ревностные гонители, также не имеющие понятия о накопленных веками знаниях, судили и уничтожали всех одинаково. Так продолжалось до тех пор, пока Бог не подвигнул некоторых великих духовных учителей заново открыть спрятанное сокровище.

Учителей, о которых говорит Воган, звали «Корнелий Агриппа, Либаний Галл, философ Иоганн Тритемий, Георгий Венутус, Йоганн Рейхлин[102]». Самым известным из них был Корнелиус Агриппа. Тритемий был его учителем и аббатом Вюрцбурга, но известность ученика в мире значительно превосходит известность учителя. Все эти ученые — как бы они ни называли себя сами — философы, алхимики, маги — стремились открыть общий принцип функционирования вселенной. С одной стороны, поиск этого принципа коснулся методов духовного Пути и всего, что было названо мистикой; с другой стороны, это было связано с превращением металлов и продлением жизни. Между ними лежат все виды физики или метафизики — астрологии, анатомии, биологии, медицины, металлургии. Многими нашими сегодняшними знаниями мы обязаны этим ученым. Их трудно обвинить в неверии в догматы церкви, скорее, они попросту ими пренебрегали ради одного единственного принципа: «как вверху, так и внизу». В дни перед падением, писал Воган, «между небесами и землей, Богом и стихиями существовало куда более активное общение, чем сейчас, в наши дни». Но впоследствии прямой свет был отделен от отраженного; «Божественное участие в земных делах прекратилось, и земля с небесами оказались разделены».

Формально здесь ничто не противоречат учению христианской церкви. Но средства церкви и науки были разными. Церковь стремилась утвердиться с помощью практики религиозных обрядов и исполнения религиозных обязанностей. Оккультные философы готовы были рассматривать любые другие средства, хотя бы даже и запрещенные, но зато действенные. Жажда научного поиска охватывала все большее количество людей. Религиозные войны сильно опустошили Европу, но интеллектуалы по-своему продолжали искать возможность объединения, прекрасно понимая его положительные последствия.

Здесь не место для обсуждения собственно алхимии, но и сегодня есть школы, которые продолжают следовать этим путем. Соли и купоросы, сера и камни, Орлы и Драконы, Солютация и Тройной Сосуд, Великие Эликсиры, Растворения и Свертывания, Ипостась мужская и женская — все это был обычный профессиональный сленг, полностью лишенный смысла для непосвященных. Но ведь язык порождает сама жизнь. Алхимики говорили на профессиональном языке, они были учеными, они, как Фрэнсис Бэкон, «впитали все знания в своей области».

Бэкон родился в 1561 году и умер в 1626 году. А в 1527 году в Англии родился великий ученый, выбравший иной путь — доктор Джон Ди, умерший в 1608 году в возрасте восьмидесяти одного года. По его собственным словам, он начал изучать мир в возрасте двадцати