Обладатель отдавленной ладони уже присел на дне окопчика и весьма недобро глядел на обидчика. Пока снизу вверх, но это явно только пока. Ведь если встанет… А он явно собирается…

Прапорщик погранвойск ФСБ Боровков – тоже парень крепкий, в охрану посольств за рубежом других и не берут. Правда, тут весовые категории явно разные. Игорек – спортивный, но худощавый, легкий. А оппонент у него, хоть годами и моложе, но почти на голову выше и тяжелее килограмм на тридцать…

– Так, стоп! – выставляет перед собой ладони «провинившийся». – У меня есть серьезные реабилитирующие обстоятельства!

– Да ну? – нехорошим таким тоном интересуется встающий.

– Эй, хорош! Я ж вам пожрать притащил! Ты чего?

Настроение в окопе резко меняется. Пожрать – это очень даже «зер гут». Продовольственные склады какой-то удачливый подонок с противоположной стороны накрыл артогнем еще первого числа под вечер. А вывезти оттуда и рассредоточить по территории базы успели совсем немного – обстрел базы начался еще вечером тридцать первого и с тех пор, можно сказать, не прекращался. Так что последние трое суток с кормежкой было не очень. Дошло даже до вскрытия личных припасов «на самый крайний». А это, вам любой военный подтвердит, либо когда уже совсем кирдык и больше пожрать просто нечего… Либо очень большая коллективная пьянка, а закуски нет от слова «совсем». Но у нас – явно не этот случай.

– Ну, другое дело, – «потерпевший», только что всерьез собиравшийся Игоря больно бить, резко «меняет показания». – А то сверху прыгает, по рукам ходит, как по тротуару… Чего там?

«Там», в стареньком вещмешке-«сидоре», оказалась «скатерть-самобранка» в миниатюре. По банке гречки с мясом на нос, три банки тушенки и столько же сайры в масле на всех, куча упаковок армейских галет.

Закопченные, чумазые лица бойцов вокруг прямо светлеют, кто-то, подобно «потерпевшему» – лыбу до ушей давит… А то, голод – он не тетка. Посидишь пару деньков с пустым брюхом – поймешь, какой на самом деле харч богов – консервированная гречневая каша.

– Чего смотрим? Налетай – подешевело! – Игорь изображает рукой широкий приглашающий жест.

Мои воины не заставляют себя уговаривать и шустро разбирают доставленный пограничником провиант. Надо же… Уже даже в мыслях они «мои»… А ведь всего четверо суток ими командую. Ими и этим… Опорным пунктом? Узлом обороны? Блин, вот честное слово, как без мата обозвать это недоразумение – даже и не знаю.

Полузасыпанный сейчас бетонный блиндаж, здорово «окривевший» на один бок вчера, после прямого попадания крупнокалиберной минометной мины, пара отходящих от него в разные стороны недлинных окопов полного профиля, позиция под АГС, сейчас не шибко уже нужная, потому как сам автоматический гранатомет еще позавчера приказал всем жить долго и счастливо и отправился в свой оружейный рай… И двенадцать бойцов-мотопехотинцев. И я, бывший майор СОБР, а ныне – вообще непонятно кто. И неунывающий прапорщик погранвойск Федеральной службы безопасности Боровков Игорь… кстати, как его хоть по батюшке-то? Почти пять дней знакомы – а так и не спросил. К слову – это именно он за мной следом первым из вертолета пошел. Поведение у парня – несерьезное, зато стержень внутри даже не стальной – титановый. Такая вот «Брестская крепость»…

Погода нормальная – и то радость. Обычно зимой в здешних краях довольно мерзко – около нуля, дождь со снегом, ветер. А тут – как на заказ, небо чистое и тепло, для зимы понятно. Но днем до десяти-двенадцати на солнышке. И ночью плюс. Что немало, учитывая, что мы на улице постоянно.

И с обеда первого января мы тут воюем. Сначала был нас почти полный взвод, и даже настоящий взводный был. И АГС-17, и противотанковый РПГ-«семерка». Теперь же – «маемо що маемо», как говаривала моя родившаяся под Полтавой бабушка… Из всех ранее имевшихся «красот» остался только пулемет ПКМС на трехлапом станке да снайперская винтовка, правда, штатного снайпера осколками посекло еще позавчера, и сейчас она вроде как за тем же Игорем и числится, как за наиболее подготовленным. РПГ-7 хоть и жив-здоров, но к нему всего четыре выстрела осталось, из которых два – противопехотные осколочные «морковки»… Зато подствольные гранатометы теперь у всех… Количество «пользователей» за последние дни сократилось больше, чем вполовину, вот и «шикуем». Радует только, что с боеприпасами пока все в порядке и «двухсотых», в смысле – погибших, у нас всего шестеро.

Остальных, с ранениями разной степени тяжести в тыл эвакуировали. Хотя какой, к чертовой матери, тыл на окруженной со всех сторон противником военной базе? Но с «передка» – отправили даже «легких», кто остаться пытался, я в приказном порядке отослал. При любом раскладе там раненым лучше, чем здесь. Там и медикаменты есть, и «пилюлькины» квалифицированные… Если и правда ранен легко – быстренько подлатают и в строй вернут в кратчайший срок. А тут чего ловить? Кроме бинтов и ИПП – нету ничего, даже зеленки. На кой тут раненый? Дожидаться, пока в рану грязь и инфекция попадет, начнется нагноение, а то и гангрена, и вот тогда он из «легкого» превратится в «тяжелого»? А то и вовсе из «трехсотых» в «двухсотые» перейдет? Нет, спасибо – не нужно мне такого счастья!

– Что там? – спрашивает Игоря кто-то из бойцов.

О чем он – все понимают и так. Там – это поближе к штабу. Где еще есть связь с «большой землей», где можно услышать хоть какие-то обнадеживающие новости. Впрочем, лично мне и так все ясно. Если командование расщедрилось на такую «пирушку» (это при скудных-то резервах, что удалось спасти) – значит, будет большая драка. После которой нас либо деблокируют, и тогда с продуктами все станет нормально, либо продукты эти никому из личного состава «двести первой» уже не нужны будут. У покойников в животе бурчит только в книжках про восставших мертвецов… Свои мрачные предчувствия я, конечно, вслух озвучивать не буду. Но Игорь мою правоту подтверждает. Правда, в его исполнении все выглядит вовсе не так сурово, скорее – даже наоборот.

– Штабные говорят – весь ОДКБ[62] на дыбы встал, – уверенно, будто сам только оттуда, с «большой земли», рассказывает пацанам Боровков. – Узбекистан «в темпе вальса» назад вернулся, так просились, говорят, так уговаривали… В Ташкенте в аэропорту – натуральный сумасшедший дом: и транспортники с техникой и десантурой, и штурмовая авиация. И узбекская, и казахская, и наша, само собой. Говорят, даже «стратегов» из Сирии на нас переориентировали…

– Чего ж ждут тогда? – вырывается у кого-то из пацанов.

– Удобного момента! – наставительно тычет в небо указательным пальцем пограничник. – Ну, херакнут по ним сейчас, ну положат пару-тройку сотен… Толку? Остальные-то назад в горы уйдут… Лови их потом. Здешние горы – это вам не Сирия, тут прятаться есть где и кроме городов. Вот и нужно, чтоб мы их на себя оттянули, заставили резервы в бой бросить, чтоб увязли… Вот тогда им и прилетит так, что мама не горюй.