– У русалок должно быть несколько песен, – говорит Бастиан. – Она могла бы попросить море помочь нам или изменить приливы, чтобы они подтолкнули лодку, или, я не знаю, призвать огромного кита, чтобы он отпугнул наших преследователей! Я говорю о том, что мы все могли бы умереть.

– Может, тебе стоило использовать свою магию, – фыркаю я. – О, погоди, у тебя же нет никакой магии!

Ватея отводит взгляд, только когда Феррик выходит на палубу с небольшой стопкой одежды. Он так притих, что я даже не заметила, как он ушел.

Ватея берет одежду, благодарно кивнув головой, и надевает пару широких брюк. Я делаю мысленную пометку о том, что мне тоже стоит собрать для нее немного вещей из своих запасов. Она выше и тоньше меня, но моя одежда больше подойдет ей по размеру.

– Море – опасно и непредсказуемо, – объясняет Ватея, застегивая пуговицы брюк. – Кто угодно может зачаровать безмозглого мужчину, но управление морем – сложное мастерство, на которое способны единицы. Кроме того, я была голодна.

Я еле сдерживаюсь, чтобы снова не фыркнуть. Бастиан ударяет кулаком по борту «Смертной Казни», и корабль недовольно гудит в ответ. Только тогда на его лице появляется слегка виноватое выражение.

– Отлично, – ворчит он. – Мы проделали весь этот путь ради русалки, и, конечно же, нам досталась испорченная. У нас нет на это времени.

Ватея прищуривает глаза в предостережении, но, к моему удивлению, не она действует первой. Феррик делает шаг вперед и бьет Бастиана по плечу раскрытой ладонью. Пират удивленно моргает, уставившись на место, в которое пришелся удар. Наконец, он осознает произошедшее, и на его губах появляется ядовитая усмешка.

– Да что с тобой не так?

– Что с т????обой не так? – рычит Феррик. – Насколько я знаю, ты ничего не можешь сделать самостоятельно. Ты – бесполезный пират, которому приходится заимствовать чужую магию, потому что свою ты потерял из-за собственной глупости.

С молниеносной скоростью рука Бастиана оказывается на рукояти меча.

– А ну, повтори, что ты сказал.

Феррик начинает смеяться. Это мрачный смех, которого я никогда не слышала от него прежде.

– Мы совершенно беспомощны без этих девушек. Магия Ватеи спасла нас. Ты не можешь говорить, что она «испорченная», особенно после всего, что ей пришлось пережить за долгие годы заключения. Извинись.

Ватея смотрит на Феррика так, словно видит его впервые. Я прекрасно ее понимаю, потому что для меня это тоже в новинку. Я никогда не видела его таким взбешенным.

Бастиан не отвечает. Мышцы его руки расслабляются, когда он слегка разжимает пальцы, обхватившие эфес, но пират не спешит убирать ладонь от меча. По его позе я понимаю, что он не собирается обнажать клинок. Тогда, в «Пороке», пират напоминал свернувшуюся кольцами змею, готовую атаковать противника в любую секунду. Сейчас его тело находится в странной неловкой позиции, словно он не понимает, что ему делать. Он открывает рот, но тут же сжимает губы и хмурит брови, а затем снова пытается заговорить.

– Прости, что я назвал тебя испорченной, – слова даются ему с трудом. – Я не хотел тебя оскорбить. Я просто очень волнуюсь: сейчас мы не можем позволить себе ни одного промаха. Нам нужен кто-то, способный чувствовать магию Зудо. Если в итоге выяснится, что ты не можешь этого сделать, нас троих можно считать мертвыми.

– Может, моя связь с морем и в самом деле слаба, но это не делает меня слабой, – говорит Ватея. На ее лице нет ни следа обиды, но я вспоминаю кровь на ее губах и думаю о том, насколько злопамятной может оказаться эта загадочная девушка. – Я могу почувствовать твои глупые проклятья, пират. Кстати говоря, я ощущаю одно из них прямо сейчас, – она поднимает подбородок, и Бастиан почти бледнеет под ее многозначительным взглядом. Отвернувшись, он сжимает ладони в кулаки.

– Поблизости есть какое-то проклятье? – спрашиваю я. Ватея переключает внимание на меня, и на ее лице появляется хитрая улыбка.

– Да, но оно не причинит нам вреда, – русалка поворачивается к Бастиану. – Я могла бы покинуть вас. Могла бы оставить свой хвост и просто уплыть. Но мы заключили сделку, а русалки – честный народ. Мы возвращаем свои долги и держим слово. Или, может, вы больше не нуждаетесь в моей помощи?

Бастиан вздыхает и прикусывает нижнюю губу.

– Феррик прав, – признает он. – В отличие от вас троих, у меня нет магии. С моей стороны было глупо утверждать, что ты слаба, ведь на самом деле мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи. Я не собираюсь разрывать наш договор, Ватея.

Я не сразу осознаю, что он и в самом деле извинился, но русалке нужно куда меньше времени. На ее губах расцветает застенчивая улыбка.

– В таком случае я остаюсь. Но будь уверен – я делаю это не ради тебя, – глаза русалки загораются, когда она переводит взгляд на Феррика, и она кладет руку ему на грудь. – А вот ты не так плох. Возможно, тебя я пощажу.

– Что это значит? – с легким беспокойством спрашивает Феррик.

– У меня есть список мужчин, которым я собираюсь отплатить за их щедрость, – улыбка Ватеи становится жестокой. – Расчленение для каждого, кто когда-либо пытался до меня дотронуться. Вырванный язык для тех, кто его распускает. И я съем сердца всех, кто говорил мне улыбнуться.

Феррик замирает на месте. Единственные звуки на корабле – это ветер в парусах и шум волн, которые становятся все сильнее по мере того, как мы берем направление на юго-восток. После долгого и очень неловкого молчания, Феррик осторожно убирает руку русалки со своей груди.

– Я польщен, но, боюсь, я уже занят. По крайней мере, я так думал, – его слова впиваются в меня, как ржавый нож. Это не честно.

Я никогда не просила обручать меня с Ферриком.

– Это всего лишь поцелуй, – говорю я. – Вы оба чуть не утонули, и это был единственный способ вытащить вас из забытья.

– Самый быстрый способ, – поправляет Ватея.

– Всего лишь поцелуй, – лицо Феррика искажается в усмешке. – Точно. Когда ты поцеловала нас обоих – это был всего лишь поцелуй. Мы помолвлены, Амора! Я тоже об этом не просил. Но, во имя богов, ты можешь хотя бы попытаться не вести себя так, словно я вызываю у тебя физическое отвращение?

Я отступаю назад.

– Раньше мне казалось, что ты слишком хороша для меня, – шепчет Феррик, качая головой. – Но ты – самый наивный и меркантильный человек, которого я когда-либо встречал. Ты считаешь себя самой умной. Думаешь, что рождена стать величайшим Анимантом в истории. Но, может быть, ты – совсем не то, что нужно королевству. Тебе пора спуститься с небес на землю.

У меня сжимается сердце: то ли от злости, то ли от боли. Что он о себе вообразил? Он не знает правды, не знает, что я – единственный наследник. Что без меня Визидия падет. Тетя Калея не может принять магию души: это убьет ее. А что потом? Кто возьмет на себя магию семьи Монтара и будет удерживать зверя на цепи? Отец не будет жить вечно, и однажды кто-то должен будет занять его место.