До наступления зимы в лесу успели соорудить баньку. Неподалеку от землянки находился склон. В нем прорыли яму, забетонировали основание, сделав его с небольшим уклоном, чтобы вода уходила самотеком. В деревне разобрали баню, перевезли в лес и собрали ее с небольшими изменениями. В баню вмещалось не больше двух человек. Зато жар от близости к печке и раскаленным камням ощущался очень хорошо. Чакры в ней раскрывались за пару минут. Еловый настой, которым поливали камни, прочищал сознание не хуже многочасовой медитации.

Землянку с морозами пришлось переделать. Печку переставили к двери, тогда горячий воздух распределялся правильнее. Дыру в потолке, оставшуюся от печной трубы, уменьшили и оставили для вентиляции. В землянке сразу стало суше. Входную дверь утеплили и пристроили небольшой тамбур, использующийся для экономии тепла и как холодильник. Под толстым слоем снега тепло в землянке сохранялось долго. Когда снаружи мела пурга, завывал ветер и скрипел промерзшими стволами лес, в ней, под треск горящих в печке поленьев, становилось невероятно уютно. Казалось, так будет всегда.

В ночное время кто-нибудь из мужской половины общины всегда находился на боевом посту, находящемся на высоком дереве рядом с землянкой. Наблюдательный пункт представлял собой корпус, похожий на ступу, собранный промеж толстых ветвей. Его обернули брезентовой тканью для защиты от ветра. В нем можно было только стоять, как по Уставу, подогнув левую или правую ногу. От поста к землянке тянулась веревка, заканчивающаяся самодельным колокольчиком из консервной банки. Пока он ни разу не пригодился. Зима, как казалось всем жителям небольшой общины, надежно изолировала их от остального мира.

В ту ночь на посту дежурил Максим. Погода была «нелетной». Теплый южный ветер принес обильный снег. Максим слушал эфир, но не выходил в него. На волне водохранилища обычно переговаривались по своим внутренним вопросам. У них всё было как обычно, противостояние с какими-то бандами, трущимся в их краях и бесконечные производственные проблемы. Про излучатель в эфире ни разу не проскочило даже никакого намека. Максим решил, что схема могла быть нерабочей. В таком случае на него могли подумать, что он обманщик, хитростью выманивший информацию о складе.

Сквозь шум вечно «кряхтящего» леса и ветра ему несколько раз казалось, что слышится звук мотора. Максим прислушивался, звук пропадал. В такую погоду ездить было не просто опасно, а самоубийственно глупо. Дороги не чистились, снежные переметы через них местами достигали двух метров. Максим успокоился, решив, что это слуховые галлюцинации, возникающие из-за обилия звуков наполняющих лес. Он не смотрел в сторону деревни с полчаса. Крутил тюнер рации, слушая разговоры.

Когда же он обернулся, то не сразу сообразил, почему видит в стороне, где находилась деревня, оранжевое свечение, приглушенное падающим снегом. Он долго пытался найти ему какое-то иное объяснение, боясь предположить очевидную версию пожара. Когда же, оставив эмоции, осознал, что причиной свечения может быть только пожар, причем сильный, принялся неистово дергать «тревожную» веревку. Община крепко спала. Первым выбежал Илья.

— Ты что трезвонишь, Макс? — Спросил он строго, будто был уверен, что для этого уважительных причин быть не может.

— Деревня горит. — Крикнул Максим.

— Как же ты увидел через такую метель? — Усомнился Илья.

— Забирайтесь ко мне, тоже увидите.

Этого делать не пришлось. Ночь озарила кратковременная вспышка, пробившаяся сквозь снег, и пришедшая за ней спустя мгновение взрывная волна, от которой с веток деревьев посыпался снег. Из землянки повалили остальные.

— Что это было? — Испуганно спросила Ольга.

— Максим говорит, что в стороне деревни что-то горит. Да вот еще и бахнуло что-то. — Пояснил Илья Витальевич. — Что там может бахнуть? Колхозный гараж?

— Главное, чтобы не ферма. — Испугалась Ольга. — Коровок жалко.

Теперь Максиму уже не казалось, что он слышит звуки моторов. Он явственно слышал рев дизеля.

— В деревне кто-то есть. — Крикнул он сверху. — Я слышу звуки техники.

Это напугало и без того напуганных людей еще сильнее. Они вернулись в землянку, оделись теплее, сон как рукой сняло, и высыпали наружу, беспокойно суетясь в нервном ожидании. Рустам забрался на дерево к Максиму. Оценил зарево и тоже услышал шум моторов.

— Максим прав, в деревне кто-то есть. — Крикнул он вниз.

Это все меняло. Несложно было связать присутствие в деревне техники с причиной пожара. Это точно были не пожарники, но определенно поджигатели. Кто и зачем решил сжечь никого не беспокоящий населенный пункт? Что это было, бессмысленное варварство или трезвый расчет? Любые выводы пугали. Община только переехала в лес и ночевала в нем первую ночь. Оставалось еще четыре.

Снова сверкнула вспышка и грохнуло с запозданием.

— Зачем они это делают? Кому мы перешли дорогу? — Задал вслух ни к кому не обращенные вопросы Максим.

— Интересно, они знают, что мы находимся в лесу? — Рустам тоже задал вопрос, но уже более конкретный.

Максим посмотрел на него и молчком полез с дерева.

— Уходить надо отсюда. — Произнес он громко. — Если они знают про нас, то легко вычислят маятник точки Лагранжа.

Это была катастрофа. По эмоциональному состоянию она ощущалась намного хуже, чем во времена начала «страхопокалипсиса». Тогда было время сомневаться и надеяться, чему сейчас предаваться было бессмысленно. Деревня и место в лесу воспринимались как конечная точка страданий, от которой должна была начаться новая прямая в счастливую жизнь.

Надо было сообразить, что брать с собой в первую очередь. Решили заполнить сани, которые таскал трактор, всем подряд. Мужики занялись оружием, инструментом и тем, из чего можно было собрать хоть какое-нибудь подобие жилья. Женщины занялись продуктами. Нагрузили сани быстро.

Землянку закупорили, засыпали двери снегом, чтобы не бросалось в глаза. Снег должен был быстро скрыть все следы. В сани вдели капроновые тросы, впряглись в них всем коллективом, не взирая на пол и возраст и потянули их еще сами не зная куда. Максим решил, что надо идти вглубь леса в противоположную от деревни сторону.

Свежий снег не держал вес людей. Не пройдя и километра, они выбились из сил и остановились отдохнуть.

— Давайте выйдем на просеку. — Предложил Рустам. — Там снег мог не задерживаться так, как в лесу и идти будет легче.

Просека в лесу была оставлена и поддерживалась в рабочем состоянии из-за высоковольтной линии, проложенной по самому короткому пути. Вариант, предложенный Рустамом, казался единственно верным. Уйти далеко по лесу им все равно не удалось бы. Ноги от усилий сделались ватными и с трудом держали вес тела.

Немного отдохнув, потянули сани в сторону просеки. Вышли на нее и снова попадали без сил. Сугробы на опушке были самыми глубокими. Рустам оказался