Ждать пришлось около получаса. Это слишком большой отрезок времени, чтобы потом объяснить все банальным недоразумением. Идет выяснение обстоятельств. Земцов – третий человек в этом заведении, поэтому не дать ему отчета могут лишь двое. Как я понимаю, «операция» с Сашей не входила в разряд тех, о которых в обязательном порядке информируют руководство подобных учреждений. Рядовая, блин, операция, без крови, с возбуждением уголовного дела, где вероятный материальный ущерб минимален. О таких «забоях» ради галочки никто даже вслух не говорит.

Не знаю, то ли Земцов всегда медленно выясняет, то ли Яновский быстро бегает, только в кабинет они вошли вместе. Мэтр был настроен решительно, в готовности порвать любой убоповский зад в цвета британского флага.

– Мы принесем свои извинения Александре Андреевне, – сказал, опережая адвоката, Земцов. – Если не будет установлена ее вина.

– Вам извиниться – все равно что высморкаться. – Яновский картавил тихо, но внушительно. – Вы поставили под сомнение репутацию человека, который работает в финансовом учреждении. В финансовом! Еще раз повторить?

– Не надо. – Земцов выглядел расстроенным. – Зачем сейчас говорить об этом? Идет разбирательство...

– Нет, уважаемый Александр Владимирович, идет уже не разбирательство! Идет официальное расследование по факту совершенного преступления! И вы прекрасно знаете, что это такое! В лучшем случае в биографии Александры Андреевны Струге повиснет красная тряпка, на которой будет написано: «Возбужденное в отношении ее дело прекращено за отсутствием доказательств». То есть просто попались тупые менты, которые не смогли доказать ее вину. Еще может быть формулировка: «за отсутствием состава преступления». Тоже не лучше. Лишь посредством возбуждения уголовного дела удалось выяснить, что человек не совершил преступления!

– Да зачем вы мне это говорите?! – вскипел Земцов. – Я здесь при чем?! Я сам только что узнал об этом! Даже, кажется, позже вас!..

Яновский пообещал в случае нескорого прекращения уголовного дела выставить в отношении УБОПа такие экономические санкции, которые задушили бы не только это ведомство, но и Ближний Восток.

– Только извинения! – настаивал он. – Извинения официальным письмом на имя управляющего банка, с указанием лиц из вашего ведомства, которые понесли за фальсификацию ответственность.

Напоследок он добавил:

– Вы меня знаете, Александр Владимирович. Если вопрос не будет решаться, я призову на помощь закон. Я поеду в Москву, к министру, буду решать вопрос о наказании должностных лиц УБОПа за провокацию. Пока еще в ваших силах решить этот вопрос... Подождите, вы мне не верите?..

Странно, но этому картавому коротышке, похожему на пингвина, верили все. Его картавый говорок в кабинетах оперативников, понимающих закон об оперативно-розыскной деятельности по-своему, внушал ужас. Были все основания для того, чтобы ему верить, – он не любил милицию и доказывал свою нелюбовь всеми приемлемыми способами. Несколько сотрудников, томящихся ныне в неволе, могут смело утверждать, что основными причинами их тяжелого нынешнего бытия явились именно обещания адвоката Яновского.

Я не знаю, что было истинной причиной освобождения Саши – обещания Яновского или помощь Александра Владимировича, только уже через десять минут я встретил ее на пороге земцовского кабинета.

Она подошла ко мне с посеревшим лицом и уткнулась в плечо.

– Я не брала, – услышал я скорее душой, чем ушами.

– Я знаю.

Все, что мне оставалось, это гладить ее по голове неуклюжей ладонью.

Александра Андреевна Струге, жена федерального судьи, была только что освобождена из-под стражи под подписку о невыезде. Наверное, у дознавателя не возникли подозрения относительно того, что она может скрыться от следствия и помешать установлению истины по делу.

Саша только что приехала из Москвы, где повышала квалификацию юриста банка. Через полгода она должна была стать заместителем начальника юридического отдела. В банке, из которого ее два часа назад вывели в наручниках за получение взятки.

– Что ты делала в банке в выходной день, милая?

Саша сидела на диване, а я тщетно пытался отпоить ее чаем с медом. Воздух в квартире пропитался зловонием валерианки, и теперь наш дом напоминал процедурную. В УБОПе Саша держалась строго и независимо, но только сейчас становилось понятно, чего ей это стоило. Истерика овладела ею сразу после того, как мы переступили порог нашего дома. Из меня очень плохой врач, поэтому все, чем я мог ей помочь, это бессмысленной фразой: «Все будет хорошо». Беда в том, что мы оба юристы, поэтому понимаем, что ничего хорошего из того, что произошло, уже не получится.

– Я приехала, потому что мы готовили отчет по кредитам. – Саша дрожала, как в лихорадке, и при каждом слове ее зубы клацали по краю чашки. – Потом появился этот тип. Спрашивает: «Скажите, вы начальник юротдела Гранцева?» Я ответила, что нет. Тот посмеялся над своей ошибкой, поднялся со стула и вышел...

– А потом забежали эти уроды!..

И опять все сначала...

Мы с Пащенко уже второй час пытаемся восстановить хронологию тех событий, но Саша в этом помогает очень плохо. Единственное, что было ясно и без ее пояснений, – это факт откровенной провокации с последующей подставой. За работой Сашка просто не обращала внимания, что ей кладут на стол и как выглядит незнакомец. Более того, в кабинете, помимо нее, находилось двое ее коллег. Их тоже допросили, но они пояснили, что ничего не видели. Грамотно сделано. То, что они ничего не видели, не означает, что Саша не брала деньги. Что и нужно для «следствия». А потом вот такие дела попадают судьям...

– Мама осталась у сестры...

Господи!!! Я совсем забыл о теще!! Ее только сейчас не хватало!..

– ... а я поехала в банк. Я обещала вернуться к семи часам, а сейчас уже двенадцать...

Возможно, что вскоре мне пришлось бы вызывать «Скорую». Саша бледнела и все чаще стала откидываться на спинку дивана. Однако последующие события оказали на мою жену просто исцеляющее воздействие. Первый звонок в дверь раздался в начале первого ночи. Это приехали четверо ее подруг из банка. Еще через некоторое время прибыло правление и весь юротдел. Наша квартира из процедурной превратилась в передвижной полевой филиал Терновского коммерческого банка. Когда они стали входить, один за другим, с цветами и шампанским, я сначала подумал, что упустил из виду какой-то праздник. Этакий пир во время чумы. А потом понял. Это своеобразное празднование победы справедливости над произволом и чинившими его сотрудниками правоохранительного органа. Никогда не думал, что это может быть так весело. Все выглядело очень трогательно. Меня очень устраивало, что ближе к часу ночи трагедия постепенно стала превращаться в фарс. Черт меня побери, за постоянной грязью и нервотрепками в суде я совсем забыл, что на свете существуют порядочные люди и друзья, готовые в любой момент прийти на помощь.