На Конноре нет ничего изысканного, только футболка и спортивные шорты, но это гораздо больше, чем абсолютно ничего на мне. Я жестом показываю на свое обнаженное тело, рассматривая собственную кожу: упс, похоже, у меня свежий засос на правой груди и несколько отпечатков пальцев на бедрах.

Коннор тоже меня осматривает, вполне довольный собой за оставленные следы любви.

– Держи, – сняв с себя футболку, он протягивает ее мне.

Глаза мои блуждают по его коже, получая извращенное удовольствие от исчезающих на груди розовых линий, прочерченных моими ногтями. Я знаю, что на его спине тоже остались метки. Мы были грубыми, но в удивительной манере, которую я бы с удовольствием повторила.

Я вдыхаю запах его футболки и счастливо стону, прежде чем натянуть ее через голову. Я могла бы целый день ее не снимать. Я закручиваю волосы в привычный беспорядочный пучок на макушке, завязываю его узлом, чтобы он держался без резинки. Довольная своим новым утренним нарядом, я встаю с кровати и иду за Коннором на кухню, где от вкусных запахов у меня сразу же урчит в животе.

Это всего лишь хороший ароматный кофе и бургеры из духовки, но когда мы садимся с нашими кружками (его чашка с надписью про семь способов убить тебя, моя – простая, белая), все кажется идеальным и домашним. Мои ноги спрятаны в его безразмерной футболке, так что колени находятся возле подбородка, отчего кажется, что у меня арбузные сиськи, то есть большие и длинные.

– Доброе утро. – Я посылаю ему воздушный поцелуй через край кружки.

Коннор, вскинув брови, отпивает кофе.

– Доброе, – рычит он. – Хотя, если бы я тебя послушал, сейчас был бы полдень.

Я не могу сдержать улыбку, особенно после прошлой ночи.

– Почему ты так смотришь?

Я отхлебываю кофе и протягиваю руку за бургером.

– Я тебе нравлюсь, – хвастаюсь я. – Ни один мужчина не поделится бургером, если ты ему не нравишься.

– Да уж, ничего «умнее» я еще не слышал, – невозмутимо говорит Коннор.

Я откусываю огромный кусок и принимаюсь громко пережевывать. Пока Коннор не стонет от отвращения, это только доказывает мою правоту.

– Тебе не по душе многие люди, ты сам это сказал. Но я тебе нравлюсь. – Заявление звучит твердо и гордо, потому что я полностью в нем уверена.

Я покачиваюсь на стуле, отчего мои груди-колени пускаются в пляс. Я знаю, что Коннору нравится мое тело.

Я никогда не чувствовала себя более сексуальной, чем в те моменты, когда он на меня смотрел.

– Не зазнавайся, – фыркает Коннор. – Кстати, этот стул довольно хлипкий. Может, не стоит раскачиваться?

– Слишком поздно. – Я спрыгиваю с абсолютно прочного стула и без приглашения усаживаюсь к Коннору на колени, теснясь в его пространстве. Он широко раскидывает руки, стараясь удержать кофе и не пролить на меня. Но как только кофе оказывается в безопасности, Коннор обхватывает меня, и мы устраиваемся поудобнее с кружками в руках. Я в его объятиях, моя голая задница прижата к мягкому члену в шортах.

– Какие у тебя планы на сегодня?

– Подготовиться к работе, – увиливает Коннор. – А у тебя?

Я начинаю стонать.

– Не напоминай.

– Я думал, книга идет хорошо, разве нет? – удивляется он. – Писательский блок снят?

– О, это-то да, – говорю я, проводя пальцами по его волосам. – Но ты не представляешь, как хорошо было вчера. И я не только о сексе. Знаешь, чего я действительно хочу?

– Нет.

– Оставаться в постели весь день – голыми, конечно. Закажем еду, посмотрим фильм, вздремнем. Посвятим день отдыху.

Идея отличная, и мы оба это знаем. Я вижу искушение в глазах Коннора, хотя он и хмурится.

– Поппи, – обращается он предупреждающим тоном, – у нас обоих есть цели, требующие действовать.

– Коннор. – Я копирую его тон, но собственным, более ярким, дразнящим голосом. – Я упоминала, что «просмотр фильма» – это кодовая фраза, обозначающая «секс»? Из любопытства, без особой причины, сколько раз за день ты можешь кончить? Хотя я не буду спорить, если твой член сдастся, и мы прибегнем к пальцам и язычкам.

Коннор стонет, и я чувствую, как в меня толкается его приятное и твердое естество.

– Ну, я никогда не проверял, хотя сейчас мне бы очень хотелось узнать…

– Вот и отлично! – провозглашаю я. – Тогда решено. Мы выгуливаем собак, берем воду из холодильника и приступаем к работе! И под работой я имею в виду первый раунд. – Я хмурюсь. – Подожди, разве это все еще первый раунд, если мы занимались сексом прошлой ночью после полуночи? Какие здесь правила? Считается ли тот раз? Технически, секс был ночью и сегодня утром, значит, это один и тот же двадцатичетырехчасовой период? Если да, то мы начинаем третий раунд, и ты уже отлично справляешься. Давай нацелимся на… как думаешь? Шесть? Десять?

Коннор задумывается, и я надеюсь, что он представляет себе от трех до десяти, потому что именно на это я сегодня и рассчитываю.

– К сожалению, работа означает реальную работу, как в твоем, так и в моем случае, – напоминает Коннор. – У тебя установлен срок. У меня тоже. И я не хочу, чтобы мне пришлось спасать тебя от разгневанного агента.

Он прав, но я чувствую, что мы заключены в один из тех мыльных пузырей, которые плавают в воздухе, переливаясь в солнечном свете, и я боюсь, что если не буду осторожна, то он лопнет, и мы с Коннором рухнем прямо на землю.

Впрочем, взрыв пузыря точно приближается, потому что я собираюсь спросить Коннора о работе, о том, что именно он намерен украсть. Или, может, мне лучше не знать? Я не забыла, чем занимается Коннор и насколько это неправильно. Кроме того, он сам упомянул, что ему нужно изучить информацию, а это значит, что он подготавливает почву для следующей кражи.

Мне с детства вбили в голову, что воровать – это плохо. Может быть, голодному человеку позволительно стащить хлеб или что-то подобное, но не красть электронику при первой же возможности. Даже если Коннор и помог мне вернуть ноутбук. А как насчет других людей, которые потеряли телефоны, компы, кошельки и многое другое?

Смирюсь ли я?

Коннор гладит большим пальцем мою шею, вызывая дрожь удовольствия.

– Ты что-то затихла.

Беспокойство закрадывается в мое нутро. Я вздыхаю, кладя голову ему на плечо:

– Я за тебя волнуюсь.

– Не стоит. У меня все под контролем, – убеждает он, хотя я слышу странную нотку в его голосе.

Я сажусь поудобнее.

– Ты в этом уверен? Я не говорю тебе, что делать, но то, чем ты занимаешься – опасно. И больно. Что, если ты отнимешь вещь у жестокого человека?

Коннор ухмыляется.

– У такого, как ты? Ты на меня напала, но я пока жив.

– Я серьезно! Я не говорю, что все вокруг такие невинные лапочки, но я не хочу, чтобы ты пострадал!

Коннор почти печально вздыхает.

– Я ждал этого.

– Ждал?

Он кивает.

– Я занимаюсь этим по веским причинам. Тем, которые не могу объяснить… ни тебе, ни семье, ни даже себе иногда. Но я в порядке. Обещаю.

– Ты можешь пообещать, что будешь осторожен? Что никто не пострадает, особенно ты?

– Даю слово, – говорит он, целуя меня в лоб. – Я занимаюсь этим почти половину жизни, а поймали меня всего два раза. В первый раз – в магазине в детстве… а во второй – ты. Это довольно хороший послужной список.

Он видит, что я другое хотела услышать, так что целует меня в нос и добавляет:

– Я обещаю.

Да, этого недостаточно, но на данном этапе сойдет. Мы быстро доедаем бургеры, хотя я все равно предпочла бы прохлаждаться весь день.

После слишком быстрого прощания мне приходится спешить домой, чтобы выпустить собак по их утренним делам. По пути к дому я убеждаю себя, что это не круг позора, а Аллея славы. Пусть все завистливые соседки смотрят, как я выхожу в футболке Коннора. Пусть догадываются, где именно я провела прошлую ночь.

Я иду через маленький двор к себе домой с платьем и туфлями в руках, с высоко поднятой головой, и виляю бедрами, зная, что Коннор провожает меня взглядом.

– Доброе утро, Поппи! – раздается голос. Я поворачиваюсь и вижу на тротуаре в нескольких метрах соседку Джейн и еще нескольких жительниц района. Все они одеты в тренировочную экипировку: пояса для бутылок, солнцезащитные козырьки… и одинаковые ухмылки в придачу.

– Привет, Джейн. Дамы. Как дела?

– Не так хорошо, как у тебя, – говорит Джейн, глядя на меня исподлобья.

Нет уж, я не позволю ей себя пристыдить.

– Отличная ночка, – стрекочу я, как бы соглашаясь, что чувствую себя великолепно, удовлетворенно и без сил от блаженства.

– Похоже на то, – вклинивается одна из женщин рядом с Джейн. – У меня вот чертовски давно не было хорошей ночки.

– Я бы тоже не отказалась, – добавляет другая.

Я прослеживаю за их взглядами, оглядываюсь и вижу Коннора, прислонившегося к дверному проему своего дома. Он скрестил руки на голой груди, в руке у него чашка с кофе. Одетый