class="p1">— Он попробует прорваться в академию, — тихо проговорила Мария. — Демиан одержим властью, после убийства брата его ничто не остановит. Тем более, здесь все, кто ему нужен, а также корона и распределяющий перстень. Я считаю, артефакты должны спрятать люди, не связанные с нашей семьей. Ректор Эвернер…

— Увы, принц Демиан знает мое истинное имя, — покачал тот головой.

— Тогда вы, лорд Нокс, и Лучик. Прошу, спрячьте корону и перстень так, чтобы только вы знали, где они находятся. И мой старший сын.

— Как прикажете, ваше величество, — ответил лорд Нокс. — Я возьму корону. Лучик, вам останется спрятать распределяющий перстень. А теперь я предлагаю разойтись до утра. Эден, я прошу вас не отвечать дяде в одиночку. Давайте вместе обдумаем, что именно ему доложить. Соберемся в девять в этом кабинете.

— Хорошо, лорд Нокс, — кивнул Эден. — Сделаем, как вы говорите. А теперь давайте все же отдохнем. Ректор Эвернер, усильте защиту. Это все, что мы можем сделать на сегодняшний день.

— Будет сделано, — ответил Дерек.

— Лорд Нокс, Лучик, последуйте за нами, — попросил император. — Я отдам вам артефакты. Всем остальным желаю хотя бы немного поспать в эту ночь.

Лучик и Нокс, как и просил Эден, пошли следом за ним. Он передал им перстень и корону. Только спросил:

— Где будете прятать?

— Я надену перстень на цепочку и буду носить под одеждой, — ответила Лучик.

— А корону я отнесу в подземелье Дерека, — добавил Нокс. — Туда так просто не попадешь. Думаю, защита академии позаботится о ней.

— Хорошо, тогда увидимся утром.

— Ты сам постарайся хоть немного отдохнуть сегодня, — вздохнул Шейд. — Завтра будет длинный и тяжелый день. А я проверю Маделену.

— Постараюсь, — пообещал Эден, пусть и понимал, насколько тяжело будет сдержать данное слово. До встречи.

— До завтра, — сказала Лучик, легонько пожала его руку и ушла следом за Ноксом.

Наконец-то император остался один… Можно было не держать лицо, ни перед кем не притворяться сильнее, чем есть. Сокол неимоверно устал. Хотелось запереть дверь и просто побыть в тишине, но почти сразу же раздался стук.

— Кто там? — спросил он.

— Это я, дорогой, — раздался голос Марии.

— Входи.

Выяснения отношений с мачехой Эден не желал. Ожидал, что Мария начнет убеждать его вести себя осторожнее, не сдаваться на милость дяди, однако она только присела рядом с ним на стул и взяла за руку, погладила пальцы, думая о чем-то своем.

— Говори уже, — взмолился Сокол. — Чувствую себя приговоренным к казни.

— О чем ты, соколик? — Мария подняла на него измученный взгляд. — Мне просто захотелось побыть рядом с тобой. Скоро станет не до этого. И кто знает, сможем ли мы после вот так посидеть вдвоем…

— Мам… — Сокол редко так называл Марию. Предпочитал по имени, но сейчас запретное слово само сорвалось с губ.

— Что, родной? — мягко спросила она.

— Спасибо, что рядом, — ответил император. — Знаешь, сегодня та девушка, которая отравила воду, сказала, если бы отец знал, как я вел себя эти три года в академии, он предпочел бы умереть дважды.

— Глупости какие! — возмутилась мачеха.

— Нет, она права. Отец бы меня проклял. Только… я просто хотел вырваться из этой клетки. А теперь желаю ее сохранить. Все настолько перепуталось. И мне кажется, выхода нет.

— Он всегда есть, соколик. Тем более для тебя. Ты сильный мальчик и со всем справишься. И с Демианом, и со страной. И с этой академией. Я очень хочу тебе помочь, но есть битвы, в которых приходится сражаться одному. И все же рада видеть, что у тебя есть друзья. Ректор Эвернер, эта девочка…

— С девочкой все сложно, мам.

— Заметно, — улыбнулась Мария. — Давай сначала разберемся с Демианом, а потом все как-то само встанет на места, вот увидишь.

— Не в этот раз, — усмехнулся Эден. — Она любит другого. И я даже понимаю, почему. Меня сложно полюбить.

— Не говори чепухи! — тут же воскликнула Мари. — Просто… это не твой человек, Эден. Так бывает. Мы с твоим отцом тоже не сразу встретились и влюбились. У него была супруга, а я… я оставалась для него незаметной, хоть и любила его. И только время спустя, уже после гибели Сильвии, мои чувства обрели взаимность.

— Папа любил тебя.

— Любил, — кивнула Мари. — Потому что это был мой человек. Ты своего тоже встретишь. Главное сейчас — выжить. Пока ты жив, можно искать, влюбляться, даже разочаровываться — это не страшно. Мертвым ничего не нужно.

— Ты, как всегда, права.

— Хочешь, побуду с тобой, пока ты уснешь?

— Я что, маленький? — тут же покраснел Эден.

— Ну… нет, — рассмеялась Мария. — А жаль! Ты был очень милым. Такой одуванчик со стальным характером.

— Мама!

— Спать! Немедленно. Ложись, сынок, я посижу немного и пойду к Свету. Проверю, не делся ли он куда. Свет тоже не самый беспроблемный сын, знаешь ли. Два месяца назад он тайком поселил в своих комнатах ежа. Прислуга чуть с ума не сошла, когда за спиной начал кто-то фыркать, пыхтеть, и там никого не оказалось.

— Так похоже на брата!

Сокол снял пиджак, разулся и лег. Мало ли? Вдруг поднимут посреди ночи. Бытовыми заклинаниями он владел, разгладит одежду утром. Мария устроилась у его изголовья и начала рассказывать, как братец сбежал из дворца и нашелся в бродячем цирке. Там его едва не поколотили, потому что он жаждал освободить животных из неволи. А когда узнали, что принц, чуть рассудка не лишились, но Свет великодушно всех простил и животных все равно забрал. Сначала Эден слушал, потом голос Мари зазвучал где-то далеко-далеко, а после и вовсе стих. Сокол уснул.

УРОК 22. Всегда продумывай свой путь

Я чувствовала, будто горю в огне, и нет для меня надежды на спасение. Страх… Вот что владело мною. Тягучий, горький, похожий на смолу, на воду в озере, лишившую нас надежды. Умом понимала, что от меня сейчас ничего не зависит, а глупое сердце твердило: «Ты должна что-то сделать, Лучик». Но что? И, оставшись наедине с собой, я снова прикасалась к распределяющему перстню сквозь платье — кольцо не было видно, но его холод кожа чувствовала очень хорошо. Что же, защита этого артефакта отныне моя обязанность.

Два дня. Именно столько дяде Сокола осталось добираться до академии. Утром мы снова собрались тем же составом: я, лорд Нокс, Дерек, императрица Мария и ее сыновья. Конечно, меня никто не звал, но и не выгонял, будто мой голос что-то решал. Сокол пришел последним, неся в руках небольшую табличку, похожую на глиняную. Видимо, то самое средство связи. Он