застенчивый мальчик, Антон постоянно требовал внимания. И Зейнаб, собиравшаяся посидеть с ним дома год, ну, может быть, два, а потом вернуться к совместным с мужем поездкам, поняла, что ни на какую няню Антона оставить не получится. Как раз в то время Андрей купил дачу, они переехали, Зейнаб с головой ушла в обустройство дома и забыла гастроли и холодные гостиничные номера как страшный сон. Андрей уверял, что справляется с гастрольным бытом сам, и всё шло своим чередом. Пока не случился день рождения Антона.

В те времена никто не устраивал детские праздники в ресторанах, не превращал рядовой день рождения в шоу с выступлением артистов. Зейнаб планировала посидеть в семейном кругу: Андрей как раз должен был к обеду вернуться из Ленинграда, где давал серию концертов ко Дню Победы для ветеранов. Позвали ещё соседских детей, чтобы Антону было с кем играть, внука и внучку профессора, жившего от них через забор. Для детей Зейнаб накрыла отдельный стол: сосиски с пюре, которые мелюзга обожала, и дефицитные бананы с молочным коктейлем на десерт. Аида Осиповна сделала жаркое по своему фирменному рецепту, с тушёной сладкой морковкой и солёными огурцами. Водитель привёз торт «Птичье молоко» из спецраспределителя, к которому Андрей, уже получивший звание Народного СССР, был прикреплён.

А когда Зейнаб открыла дверь, ожидая увидеть мужа с чемоданом, на пороге обнаружилась целая делегация: Лёнька Волк, Марик Агдавлетов, его жена Маша, ещё одна Маша – Зайцева – и Лиля Ахундова, подруга детства Андрея, тоже ставшая артисткой с его лёгкой руки. Ребята смеялись над какой-то шуткой, прозвучавшей до того, как Зейнаб открыла дверь. Потом кинулись её обнимать и поздравлять, после чего вспомнили про именинника и ринулись к нему. Лёнька тащил большого игрушечного коня на колёсиках, который, если дёрнуть за специальное колечко в основании шеи, издавал душераздирающее ржание. Антошка потом до белого каления довёл Аиду Осиповну, рассекая на коне по дому и заставляя верного друга непрерывно ржать. Ещё и паркет поцарапал пластмассовыми колёсиками.

Последним в дом вошёл улыбающийся Андрей:

– Прости, куколка, неоткуда было позвонить заранее. Я сказал ребятам, что у сына день рождения, и мы решили не разъезжаться по домам, а всем нашим дружным гастрольным коллективом отметить! Ты же не против?

Зейнаб оставалось только мило улыбнуться. Она прекрасно знала, какого ответа ждал от неё муж. И далеко не в первый раз он притаскивал целую орду артистов в дом. Благо теперь у них на всех хватало места, а раньше едва втискивались в скромные квадратные метры и у соседей табуретки одалживали. Но что делать с угощением? Торт ещё можно разделить на всех. Но накормить восемь человек одной кастрюлькой жаркого явно не получится.

К счастью, имелся балкон. Их волшебный балкон, который сразу при заселении приспособили под кладовку. На балконе стоял второй холодильник, а рядом с ним в деревянных ящиках хранились консервы. Сюда Андрей или водитель, если Андрей был на гастролях, складывали продукты из распределителей, деликатесы, выданные по большому блату после шефских концертов на заводах и фабриках, вынесенные через чёрный ход Елисеевского гастронома, купленные в артистическом буфете Кремлёвского дворца. Зейнаб открыла дверцу холодильника: палка сырокопчёной колбасы, кусок сыра в промасленной бумаге, кусок осетрового балыка. Уже неплохо! Из ящика на полу достала две банки оливок и банку зелёного горошка. Вспомнила, что Аида Осиповна два дня назад делала квашеную капусту и оставалось ещё примерно половина тазика. Если в капусту добавить зелёный горошек, подсолнечное масло и ложку сахара, получится потрясающий салат. А сыр можно нарезать кубиками, приладить сверху оливки и проткнуть крошечными цветными сабельками, которые Андрей привёз из-за границы. Получатся бутерброды канапе, красиво и вкусно. Эти сабельки, тщательно собираемые после торжества и перемываемые, выручали Зейнаб уже не в первый раз.

И вот уже они вчетвером – Зейнаб, Маша Агдавлетова, Маша Зайцева и Лиля Ахундова – суетились на кухне, сооружая закуску. Мальчики двигали стулья и учили Антошку кататься на коне, из большой комнаты доносились их ободряющие крики и душераздирающее ржание. Всем было весело и хорошо. И вдруг после очередной истории из гастрольной жизни, не забывая нарезать колбасу, Лилька сказала:

– Надо же, какой из Андрея получился папа! Представляешь, между концертами сорвался в «Детский мир», через пол-Ленинграда на такси проехал, там раздобыл этого коня и вернулся с ним аккурат к началу своего выступления. Конь так и стоял в гримёрке, и все на него натыкались, Лёнька даже покататься хотел. Нет, молодец он у тебя. Дачу обустроил, дефицит таскает, деньги зарабатывает. Ещё б не гулял, ну так все они, господи…

– Лиля! – Маша Агдавлетова так на неё рявкнула, что у Ахундовой нож выпал из рук и звякнул о кафельную плитку пола.

– Что?

– Ничего! За языком следи!

Но Зейнаб уже всё услышала.

– Ой, Зейнаб, ну прости, я не хотела! – Лилька спешно подняла нож и сунула его под струю воды. – Да нет, так-то Андрей нормальный. В сравнении с тем же Лёнькой вообще монах. А с той дурой из «Берёзки», я думаю, ничего серьёзного и не было. Да и она уже замуж вы…

– ЛИЛЯ!!! – Это уже обе Маши хором. – Ты заткнёшься сегодня или нет?! Иди вон капусту на стол отнеси!

– Да я колбасу дорежу и сразу две тарелки…

– Лиля! Иди. Отнеси. Капусту!!!

Едва Ахундова вышла за дверь, обе Маши кинулись к Зейнаб:

– Не слушай её! У неё же вообще мозгов нет. Не было никакой «Берёзки», мы бы знали. Просто Лилька свою жизнь никак не устроит, вот в чужую и суёт свой нос, уже все сплетни Росконцерта собрала. Информбюро какое-то.

Зейнаб старательно делала вид, что ей всё равно. Методично нанизывала кубики сыра и оливки на пластмассовые сабельки и выкладывала получившиеся канапе на блюдо. Спину держала ровно, дышала глубоко. Пронзила последнюю оливку зелёной сабелькой, подняла голову, обвела девчонок взглядом и пожала плечами:

– Всё в порядке, девочки. Мало ли где Андрею высморкаться потребовалось.

И пошла с блюдом в гостиную, стуча каблуками по паркету. Да, каблуками, даже дома. Потому что у сына праздник, а у них гости. И потому что Андрей должен видеть её красивой. А в тапочках и халате пусть вон дура из «Берёзки» ходит.

***

Нет, конечно, они ссорились. Чаще всего из-за детей. Возвращаясь с гастролей, Андрей неизменно требовал дневники, и если находил в них что-то, что ему не нравилось, будь то низкая оценка или замечание от учителя, начинался