Вдоль берегов Каменных остовов серебрилась колючая ледяная кромка, а вокруг узорчатой стеной темнели многочисленные крыши нарядных чайных домиков, древних храмов, развлекательных павильонов и крохотных харчевен, где прежде подавали димсам.

Кругом царила кромешная тьма, не горел ни единый огонёк. Даже странно, отметил про себя Эшер, учитывая то, что рассказывали дедушка Ву и Линь: заброшенные прогулочные площадки вокруг озёр в настоящее время буквально кишели ворами, разбойниками и наёмными убийцами. До изогнутого мраморного мостика, где стоял Джеймс, долетал запах дыма из всех двориков, располагавшихся на этом берегу озера, смешивался с резкой вонью нечистот, сбрасываемых возле входов в каждый хутун, выходящий к Остовам. Поди разбери, кто и где в эту ночь разводит потихоньку костёр.

А затем ветер переменился, и на долю секунды Эшер снова ощутил ту вонь, что резала ноздри в горах, в недрах рудников Ши-лю.

Яо-куэй.

Они здесь.

Именно это Джеймс и собирался выяснить. Можно было возвращаться обратно…

«Знают ли об этих тварях Цзо?»

Он спустился с мостика к илистой кромке замёрзшего озера.

Помимо ножа, револьвера и потайного жестяного фонаря Эшер прихватил с собой нечто вроде алебарды, выторгованной у дедушки Ву за три американских доллара; такие штуки, похожие на посох с прикреплённым к нему коротким мечом, брали с собой в ночные вылазки здешние головорезы. Две ночи Эшер тщетно ждал вестей от Исидро, но вампир, по всей видимости, то ли где-то скрывался, то ли, как и отец Орсино, искал поживы где-нибудь подальше от Пекина. Сегодня днём Линь сообщила, что друг её матери учуял «крыс-чудовищ» возле озера. А ещё там пропал малолетний попрошайка – уже третий за последние две недели.

Штаб-квартира клана Цзо располагалась на треугольном островке между северной и южной частями озера – слева от того места, где стоял Эшер, на противоположном берегу.

Все жители здешних районов работали на них, и было совершенно очевидно, что при свете солнца Джеймс не сможет пройти по улицам незамеченным, даже если вырядится в китайское. Так что разумнее будет удовлетвориться результатами сегодняшней разведки, вернуться в переулок Дракона-Свиньи и дождаться появления Исидро.

«Это если он вообще объявится.

И если это произойдёт до того, как Карлебах случайно заглянет через плечо Лидии в полицейские отчёты и решит сам сюда наведаться».

Старик, конечно, сможет спокойно прийти сюда днём, но если Цзо так старательно берегут секреты заброшенного рудника, то Карлебаху будет грозить неменьшая опасность.

Тот ведь сам не остановится.

За долгие годы службы в тени, где единственным источником света были любовь к родине и долг перед Короной, Эшер нагляделся на то, как искажает восприятие мира одержимость тем или иным делом. «Такие люди, – однажды сказал ему начальник, – видят лишь то, что хотят видеть. И убеждают себя, что опасность куда меньше, чем она есть на самом деле».

Вонь, и без того едва уловимая, окончательно исчезла, стоило ветру снова подуть с севера.

Они на западе, определил Эшер. Где-то вдоль длинной оси северного «моря».

Оставив далеко в стороне западный берег – а вместе с ним и лабиринт сыхэюаней, составлявших штаб-квартиру клана Цзо, – Джеймс направился вдоль южного края озёр, двигаясь против часовой стрелки. Под ногами чавкала мёрзлая грязь. Один раз что-то метнулось ему наперерез, и Джеймс вздрогнул – но это оказалась обычная крыса, отожравшаяся объедками до размеров молодой кошки. Здесь, вдалеке от развлекательных павильонов, со всех сторон виднелись свозимые из хутунов кучи отходов от производства мыла и бумаги, а вместе с ними – те остатки из мясных лавок, что не сгодились бы даже вечно голодным городским нищим: черепа, раковины, треснувшие рога и вываренные до голой шелухи копыта.

Зная об умении китайцев даже из самого мелкого мусора сделать нечто, что можно съесть или продать, оставалось лишь посочувствовать крысам, пытающимся отыскать в этих кучах хоть какую-то пищу.

С правой стороны берег изгибался и уходил к мосту и ещё одному городскому каналу. Лёд на поверхности воды пока что был слишком тонким и не выдержал бы человеческого веса, так что Эшер оглядел чёрную массу стен и крыш на вершине берега, выискивая ход в очередной хутун. Судя по количеству грязи и мусора, тот должен был располагаться где-то неподалёку. В соседних зарослях тростника зашуршала ещё одна крыса. Затем промелькнула третья, а следом по открытому льду пробежала и четвёртая. Луна светила так ярко, что даже крысы отбрасывали едва заметные голубые тени.

Эшер взял левее, огибая самые крупные мусорные кучи – лунный свет выхватывал жутковатые силуэты черепов и тазовых костей, – но под ногами захрустел лёд. Вода даже сквозь кожаные сапоги показалась ледяной, и Джеймс, с трудом удержав равновесие, шагнул обратно, поближе к грязи и тростнику.

Когда зима окончательно вступит в свои права, сюда наверняка сбегутся все окрестные ребятишки, чтобы покататься на льду…

Если, конечно, к тому времени напряжение между президентом и Гоминьданом не приведёт к перестрелкам.

Ветер, немилосердно щипавший его за щёки, слегка утих, и Эшер снова ощутил знакомый запашок – невзирая на холод, достаточно отчётливо.

Как минимум один из яо-куэй прятался под мостом.

Джеймс развернулся и пошёл обратно той же дорогой.

И замер, не смея вдохнуть. Весь бугристый тёмный склон, от самой водной кромки и до стен, тянущихся вдоль верхнего края, буквально кишел крысами.

Ужас ледяной рукой сдавил горло. Джеймс никогда в жизни не видел столько крыс разом. Серо-бурая масса мельтешила среди тростника, укрывая землю отвратительным бурлящим ковром. Стоило ему повернуться, крысы замерли – все до единой. Их многочисленные глаза блестели в темноте, и казалось, что холм затянут паутиной, покрытой каплями росы…

«Господи Иисусе».

Они смотрели прямо на Джеймса.

Запах Иных стал сильнее – он доносился откуда-то сзади. В лунном свете было трудно разглядеть наверняка, но, кажется, что-то двигалось вдоль берега в сотне шагов от того места, где стоял Джеймс.

Да, вот оно… нечто ростом с человека, чёрное пятно на фоне блестящей наледи… Эшер попятился назад, но тут крысы сорвались с места и устремились к нему. От мысли, что его сейчас захлестнёт эта мохнатая волна, Джеймсу стало дурно.

Но тут он вспомнил, что, получив рану – или ранив в схватке яо-куэй настолько сильно, что кровь твари попадёт в его жилы в достаточном количестве, – он и сам станет одним из Иных. «Нет. По крайней мере, до тех пор, пока в барабане револьвера есть хотя бы одна пуля».

Потому что существовали вещи и пострашнее смерти.

Джеймс поспешил к озеру – под ногами захрустел лёд, сменившийся жгучим холодом, – и прикинул, в какой стороне находится переулок Великого Тигра, уходивший на юг, к более оживлённым улицам. Яо-куэй в это время неуклюже хромал вниз по склону – он, судя по всему, прятался