– на тот случай, если тот вдруг случайно позабыл, что он, Эшер, является добрым католиком и работает на самого Папу.

– Он сказал, что вы сможете отвезти меня обратно в Рим, – Орсино поставил лампу на край огромного старого сундука, торчащего из-за приземистых колонн в ближнем углу склепа, и сложил на груди крепкие, массивные руки. – Он сказал, что Его Святейшество простит мне мои грехи, ибо все эти годы я убивал лишь проклятых, да поможет мне Господь…

– Мне ничего не известно о том, что говорил Его Святейшество дону Симону. Я – всего лишь его слуга.

– Как, тебе ничего не известно? – в шипящем голосе засквозили визгливые нотки, поблёскивающие глаза прищурились. – Ты что же, лжёшь мне? Хочешь заманить в ловушку? – Орсино снова ухватил Эшера за плечо и вжал спиной в колонну. – Вот, значит, что случилось с доном Симоном? Ты предал его?..

– Я ничего не знаю, – ответил Эшер, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Честное слово. Вот почему я должен найти его.

Верхняя губа падре искривилась, обнажая клыки.

– Мне с большим трудом верится, что никто из вашей компании не знает, какие распоряжения дал Его Святейшество.

– У нас нет никакой компании. Только мой хозяин и я. Или дон Симон упоминал кого-то ещё?

Орсино неожиданно нахмурился, как будто у него резко разболелась голова, и прижал ладонь ко лбу.

– Они – боги, – проговорил вампир. – Ты не можешь… Человек не может противиться воле богов, – он моргнул, глядя на Эшера, и в его тёмных глазах заплескался страх. – Я сделал всё, что мог, но им молятся сотни, понимаешь, тысячи! Живые поклоняются им в своих языческих храмах, приносят им жертвы. И у них у всех, у каждого – тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч узников, мёртвых мужчин, мёртвых женщин, до сих пор не упокоившихся, хотя с их костей давно облезла всякая плоть… Они могут призвать всех этих мертвецов из Преисподней…

– А вы их видели?

– Я вижу их каждый день, – голос Орсино, хриплый от страха, стал ещё тише, – я сплю и вижу их, окружённых пламенем, в котором горят их освежёванные последователи…

«Что это? Правда? Сон? Безумие? Воспоминания о тех днях, когда Орсино пытался обращать китайцев в католичество?»

– А они доверяют своим последователям?

– Они – боги, – повторил вампир. – Конечно, последователи должны подчиняться их воле – в противном случае их самих утащат в Преисподнюю судебные приставы, Быкоголовый и Конеликий, и будут тащить тысячу, а затем десять тысяч, а затем сотню тысяч чугунных ступеней к вратам Первого Ада, что зовётся Цзинь-гуан. Живые должны подчиняться им, потому что их собственные предки находятся в Преисподней – там, куда попадают все неверующие. Они не посмеют не подчиниться – их семьи не позволят им.

Лицо падре страдальчески искривилось, и он крепче сжал плечо Эшера.

– Он послал тебя, чтобы ты заманил меня в ловушку? Мой отец… и Папа… монстр, первым явившийся в горы, был католиком! Это Папа послал его? Я слышал, как он молился…

– Папа не предавал вас, – несмотря на леденящий страх, Эшеру стало не по себе – он, кажется, сообразил, о ком говорил Орсино. – Дьявол владеет латынью не хуже Папы, падре. И это дьявол послал к вам чудовище из Ада, чтобы испытать крепость вашего духа и веры. Его Святейшество никогда не оставит вас.

Отец Орсино разжал пальцы, практически отталкивая Эшера прочь.

– Ты всё говоришь правильно, – взгляд вампира приобрёл нездоровый блеск. Теперь он, не отрываясь, смотрел на плечо Джеймса – туда, где набивную ткань ципао пропитала горячая кровь.

«Так, нужно срочно чем-то отвлечь его».

– Значит, вампиры здесь становятся главами своих живых семей? Ведь так это происходит? Некоторые из них – те самые предки, которым молятся последующие поколения?

– Нет. Да, – сбивчиво ответил вампир, не сразу сообразив, о чём его спрашивают. – Я… я никогда не видел их. Я не знаю. Ни одного не видел. Вообще ни разу за все эти долгие годы…

– А тот, кто обратил вас?..

Этот вопрос, судя по всему, сбил отца Орсино с толку. Он покачал головой.

– Они больше не создают себе подобных. И не позволяют друг другу так делать. Они никому не доверяют, понимаешь? Ни друг другу, ни собственным семьям.

Вновь шагнув ближе, Орсино взял Эшера за голову, привлёк к себе и заговорил – с каждым словом изо рта у него вырывался жуткий запах свежей крови:

– Они говорили мне, что это дети указывают возмездию дорогу к их дверям. Когда мы возвращаемся из Преисподней, мы беспомощны, как улитки, лишённые раковины – вот почему им всем пришлось стать богами, понимаешь? А мне они бы не позволили – потому как я запятнан грехом. Царь Яма, реорганизовывая Преисподнюю, позволил им самим выбирать, каким Адом править. Их было двенадцать тысяч – восемьсот Адов под землёй, восемь ледяных и восемь огненных, и восемьдесят четыре тысячи Адов, располагавшихся на самом краю света, хотя, мне думается, некоторые из них были совсем маленькими. Когда я был человеком, я изучал их… – Орсино умолк и уставился в глаза Эшеру как завороженный. – Когда я был человеком…

– Значит, именно поэтому тот вампир и обратил вас? – решительно спросил Джеймс. – Потому что вы не были членом его семьи?

– Он хотел… – Орсино моргнул, явственно напрягая память. – Я уже позабыл, что он хотел. Но тогда у него имелась причина, – падре крепче сжал ладонями череп Эшера, как будто о чём-то усиленно думая.

– И это был…?

– Ли. Ли Жун Шэнь. Сейчас он безумен. Его семья приносит ему добычу, чтобы он мог исполнять их указания. Однако… – Орсино снова умолк, сбившись с мысли, и слегка ослабил нажим – теперь его ладони отрешённо ерошили волосы Эшера, будто падре гладил собаку. Но затем блуждающий взгляд Орсино снова зацепился за пятно крови на его плече.

– Однако?.. – аккуратно подтолкнул Джеймс.

– Однако иногда, просыпаясь на закате, я слышу, как он кричит.

Вампир отступил на шаг назад, и Эшер, едва дыша от боли в боку, выскользнул из его рук, прикидывая расстояние до дверей, ведущих к лестнице. Инстинкты требовали поскорее убираться отсюда, но в этот момент Джеймса осенило чудовищной догадкой.

– А вы можете сказать, откуда доносится крик? – спросил он.

Орсино покачал головой – едва заметно, почти так же, как это делал Исидро.

– Неподалёку отсюда, – сказал он, – под землёй, на глубине в тысячу миль. В тысяче миль, а ещё через десять тысяч и ещё через сотню тысяч, под Третьим Адом, предназначенным для плохих мандаринов, фальшивомонетчиков и клеветников. Фальшивомонетчики обречены глотать расплавленное золото и серебро – столько, сколько переплавили его при жизни. А Пятый Ад – это Ад Четвертованных, где сластолюбцев, убийц и святотатцев разрывают на части, перетирают в кашу между жерновами, сбивают с ног раскалёнными, покрытыми шипами