Они все выше поднимались в горы.

Ханна стояла на наружной площадке вышки одна, когда поисковая группа подходила к ее подножию. С момента обнаружения первых признаков дыма прошло уже около суток. Теперь дыма стало намного больше, и, стоя на балкончике, она рассматривала его в бинокль, пытаясь вести себя так, будто просто делает свою работу. Когда группа добралась до плато, заглянула в окуляры последний раз. Человек-тень следовал за ней, как и полагается тени. Ханна уже испытывала к нему страх. Может, и не такой, как у Коннора, но он был – и становился все сильнее. На подходе четверо, двое из них вооружены, и преследует их только один человек. Здравый смысл подсказывал сообщить им о нем. Здравый смысл подсказывал сказать правду, сдать мальчика, довериться проверенной системе. Следовать предписанному порядку. Но в последний раз, когда она нарушила предписанный порядок, погибли люди…

«У тебя есть еще один шанс».

Может, действительно не стоит проявлять самодеятельность. Может, это будет грозить парнишке еще худшей опасностью. Надо просто выполнить свои обязанности, передать его им. Как тогда поступит их преследователь? Если она приведет всех этих людей в будку, расскажет им правду и отдаст парнишку? Один не рискнет нападать на четверых. Даже профессиональный убийца не рискнет стрелять при таких обстоятельствах. Выбраться из гор после такого ему будет непросто.

«Как думаете, это очень больно? – спросил тогда мальчишка. – Когда в тебя стреляют?» Он и в самом деле хотел это знать. Это наверняка был самый важный вопрос, который он до сих пор задал.

– Эй! Эй, наверху!

Члены поисковой группы уже кричали ей снизу. Время вышло. Что выбрать, какой из двух вариантов? Попроси их о помощи – и верь, что никто не откроет стрельбу. Или отошли их – и верь, что с тобой мальчик окажется в большей безопасности. Отошли их и позволь человеку-тени красться за ними и скрыться из виду. Все, что надо сделать, чтобы такое произошло, – это спуститься вниз и ответить на несколько вопросов. Дело пяти минут.

Держась за поручень, Ханна начала спускаться – ноги едва держат, как после тех снов, сердце молотит как бешеное, молотит, как перед смертью. Может ли сердце разорваться от страха? Она подумала, что такое вполне возможно. Она как-то читала, что у некоторых врачей есть теория, что люди, которые погибают ночью от разрыва сердца, в буквально смысле становятся жертвами своих кошмаров. Это была мысль, которую она никак не могла выбросить из головы с тех пор, как начала видеть кошмарные сны.

Хотя все это не сон. Мальчишка в будке у нее за спиной самый что ни есть настоящий.

«Еще один шанс. Тот, который почти никому не выпадает. Ты вернулась сюда по какой-то причине, так ведь? Вот и стой твердо на своих чертовых ногах! Удерживай позиции. И не вздумать сбежать».

Добравшись до нижних ступенек лестницы, она уже знала, что придется врать. Придется кому-то врать, наврать столько, сколько в данный момент требуется – либо этим людям, либо мальчишке, которые прячется наверху под койкой. Но она обещала ему, что отошлет их, – и просто не могла представить, как сможет его обмануть.

Поисковики быстро одолели последние несколько шагов ей навстречу. Они были уже на открытом плато, обрамленном по краям высокими деревьями и скалами, и где-то там скрывался человек с винтовкой. Они определенно были на расстоянии выстрела. На волосок от смерти.

– Никогда не видела столько гостей сразу, – сказала Ханна. – Хотя для гостей, ребята, вид у вас слишком уж деловой… Ничего не случилось?

– Бывали дни и поспокойней.

– Я слышала. – Она кивнула.

– Да ну?

– Это я и объявила тревогу.

Они обменялись растерянными взглядами.

– Простите? – произнес второй полицейский. Он был помоложе, в его скулах и цвете лица проглядывало что-то от коренного американца[22]. – Насчет чего тревогу?

– Пожар. – Она махнула рукой в сторону стелющегося над горами дыма. – Насколько я понимаю, имеется погибший.

Это вышло совершенно спонтанно, подобный ответ она заранее не готовила, но все равно была горда собой – продемонстрировала и осведомленность, и готовность помочь.

– Мы здесь не из-за пожара, – сказал тот, что походил на индейца. – Мы ищем пропавшего подростка.

– Ничего об этом не слышала.

– Вообще-то вам должны были сообщить.

Блин! Естественно, должны были. Как она не сумела это предвидеть?

– В самом деле? Должно быть, я отлучалась в туалет… Он тут внизу, не в самой вышке. Это что, рано утром было?

Тот, что покрупнее, кивнул.

– Пацан сбежал из группы, которая находилась в турпоходе. Из таких, понимаете, проблемных ребятишек.

– Да ну? – Ханна отвернулась от них, уставившись на запад, так что ветер сильно обдувал ей лицо. – И наверняка с рюкзаком?

– Верно. Вы разговаривали с ним?

– Нет. Но я видела, как он проходил мимо, и подумала, что это странно: парнишка такого возраста идет по горам совсем один…

– И вы смогли определить его возраст с вышки? – Это от коренного американца со скептическим взглядом.

– Глаза у меня не настолько хороши. Но вот эти… – Она похлопала по биноклю, который висел у нее на шее. – Эти будут получше. На нем должен быть большой зеленый рюкзак, типа списанного армейского?

– Это наш парень, – объявил крупный. – Он проходил прямо здесь?

Ханна кивнула.

– Поднял глаза на вышку, и я даже подумала, что он собирается залезть наверх. Некоторые так делают, знаете ли. Но он просто свернул вправо, вышел на тропу и пошел себе дальше.

– Когда вы говорите «вышел на тропу», то имеете в виду…

– Вот эту. – Ханна указала туда, где с плато выходила натоптанная тропа. – Она ведет к Кук-Сити. Часа два прошло, по меньшей мере, – добавила она, подумав, что их надо поторопить. Подумав, что если сердце будет биться еще чаще, то разорвется на части.

– Часа два?

– По меньшей мере, – повторила Ханна, наблюдая за скептиком. Тот двинулся к началу тропы и опустился на колени, изучая землю. Ничего хорошего. Человек, который уверен, что земля способна рассказать ему гораздо больше, чем живой очевидец, не сулил ее плану ничего хорошего.

– Ну, что видать, Люк? – спросил крупный.

– Есть три четких отпечатка ног, и ни один ему не принадлежит.

– Ты уверен? Сейчас сухо.

– Не настолько сухо, чтобы он шел как по воздуху. Тут в пыли совершенно четкие следы, и его следов среди них нет.

– Это потому, что он шел не здесь, – вмешалась Ханна.