сразу, как его увидела, поняла, что он — тот еще наглец и сам себе на уме мужик. Не ошиблась.

Еще раз пробегаю взглядом по шестиметровому закутку и уверенно придвигаю стул к шкафу, чтобы достать сверху пустую коробку.

Пора паковать вещи. Больше я в это заведение ни ногой. Заявление отправлю по электронке, больничный как-нибудь с понедельника оформлю. Если совсем ничего не придумаю, мамочку напрягу, она не откажет, а дальше…

А дальше пусть горит всё синим пламенем!

Задумано — сделано.

К Степану Ивановичу вползаю около четырех, прихрамывая и морщась, будто без закуски лимон целиком зажевала. Моя тактика срабатывает. Мамаев мало того, что начальству зад лизать обожает, так еще жутко боится заразиться всякой всячиной… простудой, гайморитом, переломом. Вот и мои жалобы на заболевший желудок и странные болезненные спазмы в правом боку срабатывают на ура.

Домой шеф отпускает моментально, потому что про вызов к генеральному не знает. Еще и крестит на дорогу. Надеюсь, что благословляет, а не изгоняет дьявола. Впрочем, не важно. Я и сама изгоняться очень рада.

Такси вызываю, бодренько возвращаясь к себе за коробкой. Подхватываю не такие уж многочисленные «сокровища» и короткими перебежками семеню к лифту. На встретившуюся по пути Синюхину не реагирую, прохожу словно мимо пустого места.

А потом задумываюсь: «А почему: словно?»

Она для меня и есть — никто. Именно пустое место.

На улице первым делом запрокидываю голову вверх, прикрываю глаза, жмурясь на солнышко, и глубоко вдыхаю ветер свободы. Пусть звучит пафосно и громко, но чувствую себя так, будто досрочно покинула стены СИЗо.

Довели ироды.

Честное слово, довели.

В течение следующих четырех часов ничего не случается. А всё потому, что я, предусмотрительная умница, скидываю Арскому сообщение, в котором беру тайм-аут в общении до понедельника.

А затем вырубаю телефон.

Не просто звук, как обычно, а под ноль. Даже аккумулятор достаю, пересмотрев сериалов, чтобы никакая дотошная зараза, это я про семейку Игнатовых, меня не вычислила.

С Дениской встречаюсь без накладок. Прибегаю к оговоренному месту заранее и усмехаюсь, потому что уже знакомая «конфетка» стоит и ждет.

Здороваюсь, как со старым приятелем. А дальше… дальше просто отдыхаю, душой и телом. Потому что ощущаю, что мы с Гориным парим будто на одной волне. Я легко и без заскоков воспринимаю его шутки, иногда веселые, иногда колкие, привычно язвлю в ответ и откуда-то точно знаю, что он поймет меня правильно. Не обидится и не высадит посреди трассы, оставив одну.

— Ну, что, — подмигивает красавчик-брюнет, развивая хорошую скорость, когда выныриваем на дамбу, — не надумала еще замутить со мной настоящее свидание?

— Не-а, прости, Дениска, я пас, — поднимаю ладошки вверх, без усилий растягивая на губах улыбку. — Не поверишь, но пока с тобой не виделись, я, кажется, успела влюбиться по-настоящему.

Выпаливаю и понимаю, что так оно и есть.

— А как же тот, которому была верной-верной? Его разве не любила?

Горин бросает на меня короткий, но искренне-заинтересованный взгляд.

— Не знаю, — пожимаю плечом и устремляю взгляд вдаль, на чернеющую воду залива и огни любимого города, — думала, что любила, а потом стала сомневаться. Слишком быстро даже для меня-зануды всё прошло… А после того, что он сделал и как запугал, последние сомнения развеялись.

— А вот с этого места поподробнее, — прищуривает серо-голубые глаза мой внимательный слушатель.

И странное дело, я не вижу в нем безбашенного разгильдяя-мажора, юного транжиру папкиных денег и пустозвона. Денис странным образом преображается. Кажется старше своих лет, сосредоточенно-напряженным и настороженным.

Да ну, глупости. Отмахиваюсь, списывая это на богатое воображение и игру теней, создаваемую белыми ночами.

Но к его словам…

— Ве-ра, воспринимай меня просто, как временного попутчика, которого через пару часов уже не увидишь, а через неделю даже лица не вспомнишь. И станет проще, поверь…

… прислушиваюсь.

Лишь уточняю:

— Думаешь, и вправду больше не увидимся?

— С ума сошла, — ухмыляется уже весельчак и задира-хулиган, — ты еще взвоешь, что я тебе надоел… А знаешь почему?

Подмигивает.

— Не-а…

— Потому что, Ве-ра, все встречи, которые происходят в нашей жизни, особенно случайно… совсем не случайны!

— Ну ты философ, — фыркаю, отмахиваясь. Но не уточнить не могу. — Давно это понял?

Вскидываю бровь.

— Совсем недавно, — звучит ответ.

И в отличие от моего шутливого… он будто бы совершенно серьезен.

Глава 33

— Погоди, я правильно понимаю, что старый пердун Игнатов к тебе клинья подбивает?

На удивление Горин очень быстро запоминает все действующие лица театра абсурда, в который превратилась моя жизнь за последние несколько недель.

Уж, не знаю, это я — такая знатная рассказчица, или он — бесподобно чуткий слушатель, но факт остается фактом.

В общем, пока крутая четырехколесная красавица уверенно и плавно, минуя Сестрорецк, мчит нас по Приморскому шоссе в сторону Репино, сама не замечаю, как рассказываю ему всё.

Без утайки.

Без яркой эмоциональной окраски.

Так, как было, ну, или мне виделось со своей колокольни.

Не знаю, поддаюсь ли я очарованию шутника-балагура, или цепляюсь за его подначку выплеснуть наболевшее, или проникаюсь слишком внимательным взглядом, в котором замечаю странное сопереживание, а не праздное любопытство…

Но к тому моменту, когда мы останавливаемся на смотровой площадке, покупаем по стаканчику обжигающе-горячего кофе в фудтраке и, не сговариваясь, спускаемся на песчаный пляж, занимая один на двоих огромный валун, не остается ничего, что бы я пропустила.

— Не подбивает, а подбивал, — вношу важное для себя уточнение и делаю небольшой глоток моккачино. — Я больше не собираюсь возвращаться в «Слайтон-строй».

— Ну это правильно, — Денис отставляет свой стаканчик куда-то за спину и накидывает мне на плечи прихваченную вместе с пледом, на котором мы и сидим, кожаную куртку, — у воды слишком ветрено.

Поясняет свои действия.

Улыбаюсь. Киваю.

Мне нравится его предупредительность. Не показная, а какая-то естественная. Проскакивающая между делом и не требующая громких слов благодарности. Оттого более заметная.

В эту минуту он отчетливо напоминает мне Арского. Тот тоже окутывает заботой, просто потому, что считает это правильным. Берет и без предупреждения оплачивает курс обследований в клинике, разбивает морду бывшему, потому что тот меня обидел, покупает вещи, чтобы я не ехала домой в больничной пижаме, дарит цветы без повода, защищает от бывшей подруги, смешит, когда грущу, отвозит отдохнуть на природу, предлагает работу…

Господи, так много всего, что в голове не помещается.

И все это он делает еще до того, как предупреждает, что будет за мной ухаживать.

Невозможный!

Да уж, везет мне на мужчин, кардинально противоположных друг другу по внутренним качествам.

То отпетые