рот засовывает, снова пьёт и снова два пальца в рот засовывает. Бронко по этому поводу возмущается больше всех; сдохнуть от обезвоживания будет просто унизительно. Да и чего уж там… мне, если честно, тоже воды жалко. А всё потому, что у кого-то нездоровый аппетит разыгрался и похомячить в одно лицо приспичило. Впрочем, хорошо, что в одно лицо.

– Яд «кураре», – по моей просьбе принялась повторно рассказывать Анна. – Природный яд, который по приказу руководства добывали спецотряды временно локализованные в Оазис. Там как раз полно растений содержащих алкалоиды, которые при смешивании становятся смертельным ядом. Индейцы, некогда живущие в тропических лесах Бразилии, прозвали его «кураре».

– Значит… теперь Брей отравлен? – Кристина будто бы была глубоко опечалена данной новостью, и я впервые увидела в её лице сходство с той самой доброй девочкой, которую знала прежде.

Анна кивнула:

– Скорее всего, да. Возможно в кровь успела всосаться малая доза, но всё же… – Анна не договорила, что у Брея есть отличная возможность схорониться на просторах чужой ему страны и сменила тему: – Считалось, что через желудок с пищей риск отравления ядом «кураре» отсутствует, но это далеко не так. Просто индейцы были с детства приучены к присутствию этого яда в своей пище, а мы… а у нас нет такой защиты. Один такой батончик полностью переваренный в желудке и через несколько часов ты… в общем, чего тут объяснять… Смерть от этого яда медленная и мучительная, так как жертва остаётся в сознании, но не может двигаться и говорить. Полный паралич и в итоге… смерть.

Не знаю по какой причине, но моя рука вдруг сама легла на рукоять пистолета за поясом и с силой сжала её.

– И… зачем значит, руководство поручило добывать этот яд? – спросила я на удивление спокойно.

Анна медленно выдохнула, словно устала не только от этого убогого путешествия, но и от жизни в целом и, устремив взгляд на тёмный силуэт Брея неподалёку, ответила:

– Ты знаешь для чего, Джей. Идёт отбор. Сильные остаются, слабые должны уйти.

– Чёрт, – пугающе холодный смешок Чейза дал понять, что он, скорее всего не станет возражать, если я воспользуюсь пистолетом. Видимо и Анна подумала о том же и поспешно добавила:

– Я не имею к отравленным протеиновым батончикам никакого отношения, клянусь! Это не мои исследования! Да и вообще – я с ядами не работаю!

Я решительно шагнула к ней, так что Анна выпрямилась, как по команде:

– Вы пичкали ими дубликатов, которых посчитали слабыми и недостойными жизни в вашем чёртовом Новом мире и ты смеешь заявлять сейчас, что на тебе нет никакой вины? Ты к этому не причастна, Анна? Серьёзно?.. Скольких вы убили? Какое число бедолаг перекусило батончиком и протянуло ноги?!

– Джей… я, правда…

– Заткнись, Анна, – прорычала я, сжимая пистолет всё сильней. – Я была там. В жилом корпусе, где руководство собирало все гнилые горошины из одного стручка, а зрелые и блестящие отправляло в Оазис. Я была там, Анна! Я видела их! Всех, кого вы якобы спасали, вывозя из ущербных городов, всех, кому обещали лучшую жизнь… Боже… там были дети. Сотни детей, которых вы прозвали неполноценными, недостойными, слабыми дубликатами и заперли в подобие идеального общежития. Сколько?.. Сколько детей вы отравили этими протеиновыми батончиками?! – Я швырнула в лицо Анны блестящую обёртку и одновременно удивилась тому, что меня всё ещё не оттащили подальше от застывшей в смиренном молчании женщины.

Казалось, что даже рафки способны понять, что я сейчас чувствую. Выражение лица Вала так и вовсе выражало глубокое огорчение смешанное со злостью.

Шумно вдохнув, убрала руку с пистолета, потому что тонкая грань от «просто ярости» до «необратимой решимости» была не за горами, и сделала шаг назад.

Ни Чейз, ни Вал, ни Дженни, ни Кристина не сказали ни слова, когда я вдруг передумала, подлетела обратно к Анне и съездила ей по лицу. Не в первый раз, между прочим.

– Если ты лично не вручала детям по батончику, это ещё не значит, что ты собственными руками не подписывала их на смерть, – прошипела я гневно, глядя в обливающееся слезами лицо женщины. – То, что ты просто смирилась с этим, уже доказывает твою вину. И вину этого ублюдка тоже! – Яростно ткнула пальцем в Бронко.

– Я, между прочим, ничего об этом не знал, – не упустил возможности вставить майор, и Анна умоляюще застонала:

– Но что я могла сделать?.. Что?! Пойти одной против всего руководства? Умереть за детей, так ничего и не исправив? Это лишено смысла, Джей! Слабейшие копии обречены на гибель. Если не кто-то другой от них избавится, это сделает сама природа.

– Правда, что ли? – я выдавила из себя улыбку. – Тогда почему я всё ещё жива?

– Эй?! У меня тут вода закончилась!

– Ни у одного тебя, Брей, – отозвалась я, глядя на Анну. – Вода в принципе закончилась.

Спустя десять минут пешей прогулки на свежем воздухе из стороны в сторону, Брей всё ещё чувствовал себя отменно и даже успел поделиться тем, что теперь тачка на ходу и можно ехать хоть сейчас.

Спустя двадцать минут его пешая прогулка закончилась, но Брей сообщил, что просто устал и решил составить мне компанию на покрытом трещинами асфальте под усыпанном звёздами небе.

Через полчаса у него появилась отдышка, и дыхание стало свистящим и натужным. Дыхательная система поражается первой, это я запомнила, но спутанность сознания отсутствует, так что Брей вовсе не бредил, когда вдруг начал рассказывать о своей жизни до Конца света. О том, что мать растила его одна, а отец отсиживался в тюрьме за поножовщину. О том, какие клёвые у него были друзья и о том, как они вместе любили уходить в отрыв за городом. О том, как он впервые влюбился в какую-то девчонку в средней школе… Девчонку звали Сара, и Брей постоянно её напрягал, издевался над ней, кричал в спину, что она уродина и от неё воняет, в то время когда в тайне пускал слюни по этой замарашке. Он так и не решился признаться ей. И теперь даже жалеет об этом. После школы у него было много девчонок, но только к Саре он чувствовал что-то особенное.

Тупица Брей.

– Почему ты сидишь со мной? – прохрипел он, привалившись спиной к колесу внедорожника. – Валила бы к остальным, цыпа. Я и без твоего участия могу отлично сдохнуть.

– Боюсь, что прибью там кое-кого. А может и нескольких.

– Чем они там занимаются?

– Анна и Чейз сверяются с картой. Остальные контролируют Бронко, – ответила я спокойно, глядя