Врач просит меня лечь на кровать и проводит осмотр.

- Открытие на два пальца, - спокойно заключает она, - раз воды отошли, сейчас схватки пойдут регулярные и болезненные.

А то, что шло до этого, была репетиция что ли? Не пойму.

- Первородящая? – спрашивает меня и после того, как я киваю, добавляет, - ну тогда это надолго.

Спасибо, что поддержали, черт возьми. А хорошие новости у них для меня есть?

Врач уходит, а акушерка начинает мне рассказывать, как облегчить себе боль. Про душ и фитбол, но я и так это все знаю. Читала книги и ходила на курсы для беременных. Вернее, меня Ника заставила туда пойти.

После полученного инструктажа, выхожу в коридор, ищу глазами Нику. Нахожу ее после поста медсестры и иду к ней выяснить, почему она все еще здесь.

- Понимайте, - слышу голос Ники, - у нас сложилась непростая ситуация. Этот парень должен быть здесь, потому что он отец ребенка. Только он об этом еще не знает.

Медсестра замирает на месте и округляет в недоумении глаза, а я просто закрываю лицо ладонями и начинаю хохотать. Мне кажется, нас сейчас отправят всех в психушку.

В этот момент у входа в отделение замечаю Гордеева. Он стоит и мнется у дверей, никак не может решиться сюда зайти. За его спиной маячит Макс.

Я хватаю Нику за руку и веду на выход. Она пытается упираться, но в этот раз я непреклонна, все равно их всех выставлю.

- Слушай, Гордеев, - начинаю ему взволнованно высказывать, - уводи отсюда свою жену. Ей нельзя на это смотреть, она только в начале пути, а ей надо доходить беременность и доносить ребенка. Так что давайте ребятки, на выход. Когда придет сама рожать вот и насмотрится.

Меня сразу после произнесенных слов скручивает новой схваткой, как и обещала врач она значительно сильнее прежних.

- А́ааааааа, твою мать..., - не выдерживаю и ору, сгибаясь пополам.

Гордеев, как стоял на месте, так и дальше стоит столбом. Только сейчас в его огромных от страха глазах я читаю полный набор эмоций, ужас, растерянность и... Желание сделать поскорее отсюда ноги. Причем одному. Тьфу, блин, слабак, ну и мужики пошли. С ним же рядом Ника стоит и видит его реакцию. Надеюсь, он ей не ляпнет дома, что пусть оно лучше само рассосётся.

Ко мне подскакивает Максим и поддерживает, обхватив за талию.

- Максим, - начинает причитать Ника, - побудь с ней, пожалуйста, присмотри. Вдруг что-то понадобится.

- Ника, - рявкаю на нее, - иди домой!

Гордеев наконец-то отмирает и уводит свою жену. Схватка отпускает, и я медленно выпрямляюсь. Макс так и продолжает стоять рядом и держать меня в своих руках, я даже его дыхание чувствую на своем лице. Я наслаждаюсь его близостью и хочу остаться в этом моменте навсегда, потому что не известно, что нас ждет дальше, за этими стенами. У него эта молоденькая девушка, а у меня от него ребенок. Но я не хочу сейчас думать об этом и воспринимать всю реальность. Я хочу задержаться подольше в этом волшебном моменте.

- Может пока позвонить твоему мужу? - слышу от Макса вопрос, от которого давлюсь воздухом. Все волшебство момента мигом испаряется, и я начинаю закипать от бешенства.

- Звони, - рычу в ответ и протягиваю ему свой телефон, - удачи тебе, Стрельцов.

- Не понял, так звонить или нет? – добивает меня этим вопросом и хмурит брови.

- Я не замужем, - отвечаю загробным голосом, чтобы у него не возникло желания продолжать эту тему.

Отворачиваюсь и ухожу в свою палату. Как можно быть таким слепым. Что вообще творится в голове у этого мужчины, за кого он меня принимает, в конце концов, думает, что прыгаю из одной кровати сразу в другую.

Слышу, что он идет за мной следом, но на эмоциях захлопываю дверь палаты прямо перед его носом.

В итоге обратно его запускает медсестра, с которой на посту разговаривала Ника.

- Вы не обращайте внимание, - мило щебечет Максу, - во время родов женщины все время ведут себя не адекватно.

- Она все время ведет себя неадекватно. Я уже привык, - отвечает ей невозмутимо.

- Вы просто рядом с ней будьте, если сейчас она этого не оценит, то потом будет с благодарностью вспоминать об этом всю жизнь, - продолжает вливать ему в уши медсестра.

- Сомневаюсь, - смеется этот гад.

Медсестра просит меня лечь и подключает КТГ (*Кардиотокография — непрерывная синхронная регистрация частоты сердечных сокращений плода и тонуса матки с графическим изображением сигналов на калибровочной ленте).

Лежать спокойно с этой штукой во время схваток то еще удовольствие. Макс садится рядом со мной и держит меня за руку, пока я стону и корчусь во время схваток. Они все усиливаются, а время между ними сокращается. После КТГ пробую мяч, потом иду в душ. Ни черта мне не легче, уже начинаю думать, можно ли совместить, то есть взять мяч с собой в душ и попробовать одновременно.

Когда через некоторое время в палату снова заходит медсестра подключить КТГ, я открещиваюсь от нее, как черт от ладана.

- Я не могу больше лежать, - ору на нее и одновременно с этим цепляюсь руками за подоконник со всей силы. У меня такое чувство, что низ живота сейчас разорвет на части. Макс подходит ко мне и осторожно гладит плечи.

- Юля, - начинает успокаивающим голосом, - может все-таки позвонить Игорю?

- Зачем? – стону в ответ.

- Ну, раз он отец ребенка, он должен быть рядом, - выдает мне это недоразумение, а я снова чувствую накатывающую волну боли, только в этот раз она и в сердце и внизу живота.

- Макс, - взрываюсь я на всю громкость, он даже подпрыгивает на месте от неожиданности, - ты совсем идиот, что ли? Это ты отец ребенка! Он твой!

Макс стремительно бледнеет от моих слов, и я уже всерьез начинаю переживать, что он лишиться чувств. Он сжимает челюсти и его взгляд наполняется злостью.

- Повтори, – просит стальным голосом, меня даже дрожь пробирает от холода в его голосе.

Я молча смотрю на него и ничего не могу больше сказать.

- Юля, - рыкает на меня, - твою мать, повтори то, что ты только что сказала.

- Он твой,