Уилл прищурил глаза, разглядывая церковного клерка. Улыбка того стала еще шире.

– Как слуга Господа нашего я считаю своим долгом обратиться к вам по весьма деликатному вопросу, который просто обязан поднять, поскольку это касается чести вашего великого дома и имени.

– Я нахожу удивительным, что вы настолько озабочены моими личными делами. Будет лучше, если вы перейдете прямо к делу, мистер Харрингтон.

– Как скажете, ваша светлость. Мисс Вингейт весьма привлекательная, живая и очаровательная девушка, однако…

– Осторожнее, мистер Харрингтон. – На лице Уилла не дрогнул ни один мускул.

– …Однако она не такова, какой кажется. Как это ни прискорбно, мисс Вингейт весьма опытная дама, если вы меня понимаете. Я… О!

Уилл вскочил на ноги, схватил преподобного за грудки и приподнял его:

– Я велел вам быть осторожным, мистер Харрингтон.

Он отпустил Томаса, и тот рухнул обратно в кресло.

Уилл сел и закинул ногу на ногу:

– Продолжайте, сэр. Очень осторожно.

Харрингтон поправил галстук и прочистил горло. Он был бледен, но быстро взял себя в руки.

– Несколько лет тому назад мы с мисс Вингейт стали… близки. Я был готов предложить ей руку и сердце. Я был молодым и неопытным студентом-теологом, ничего не смыслил в сердечных делах.

«Конечно, так я тебе и поверил».

Уиллу захотелось придушить ублюдка, но он должен был выяснить, сколько у этой змеи яда.

– Простой поцелуй у летнего домика перерос… я пытался быть сильным, противостоять соблазну, но ее бесстыдство…

– Одним словом, вы вкусили запретный плод, – прервал его Уилл. – Прямо как в Библии. Книга Бытия, глава третья, если я не ошибаюсь. – Уилл поднялся, Харрингтон не замедлил последовать его примеру. – Мне следовало бы вызвать вас на дуэль за оскорбление, нанесенное даме, но дуэли предназначены для джентльменов, а вы просто червь. Думаю, достаточно просто набить вам морду и заставить извиниться за свои грязные обвинения.

– Если вы еще раз тронете меня хоть пальцем, весь Лондон узнает о том, что мисс Вингейт не девственна, – пролепетал Харрингтон. – Я могу описать родинку на ее бедре, повторить, какие слова она произносит в порыве страсти… – Уилл шагнул в его сторону, и гость тут же обежал стол, спасаясь от гнева хозяина. – И я не стану стреляться с вами, даже если вы бросите мне перчатку. Это ниже моего церковного достоинства. – Он настороженно наблюдал за герцогом. – А до прямого убийства такой идеальный господин, как вы, не опустится.

«Ради Верити я на все готов!»

Но Харрингтон явно еще не закончил. Не стоит бить этого мерзавца, чтобы только потешить свою гордыню, его долг – защитить доброе имя мисс Вингейт.

– Итак, вы явились ко мне с целью поведать трогательную историю совращения юного неискушенного кюре и тем самым спасти мою честь?

– Вы должны это знать, если питаете к ней интерес. Дружеское предупреждение в обмен на крохотную ответную услугу. – Самообладание возвращалось к Харрингтону с невиданной скоростью, но руки по-прежнему дрожали, и он нещадно потел.

– И какую же?

– Место декана в епархии Эльмхам вот-вот освободится, нынешний настоятель болен и вряд ли оправится. Одно слово влиятельного герцога – ваше слово – и оно будет моим.

– Интересно, почему же вы не женились на мисс Вингейт? И не надо нести чушь насчет того, что вас отвратило ее непристойное поведение. Может, все дело в болезни вашего будущего тестя? Епископ утратил влияние и не смог бы ничем вам помочь? Да, думаю, я прав. А теперь до вас долетели слухи о том, что мы провели вместе ночь на острове, и вы решили вновь воспользоваться ею. Ведь мисс Вингейт станет моей невестой. – Уилл подошел поближе и хищно улыбнулся. – Прежде чем открывать свои карты, нужно проверять факты, викарий. Леди отказала мне.

Харрингтон побледнел, через секунду краска вновь бросилась ему в лицо.

– Но она ведь вам не безразлична, она ваша соседка.

Уилл никак не мог разобраться, какие чувства обуревают его визитера: гнев? презрение? Видимо, дело тут вовсе не в разрушенных матримониальных планах, ну, или не только в них. Похоже, Верити каким-то образом сильно задела этого мужчину, и теперь он во что бы то ни стало желает возместить ущерб – либо получив свой приз, либо вымазав Верити в грязи.

– Выходит, я прав, – пришел он к заключению.

Харрингтон обошел стол, Уилл последовал за ним и добрался до большого резного кресла, когда-то принадлежавшего деду. Он сел и на минуту задумался, вспоминая уроки старого герцога. Нужно действовать осторожно и придумать, как вырвать Харрингтону ядовитые зубы, оставаясь в рамках закона. А пока просто потянуть время.

Уилл махнул рукой, предлагая посетителю сесть, и сделал вид, что задумался, выжидая, пока викарий устроится на стуле. Самодовольство сошло с гостя, он стал вести себя осторожнее.

– Благополучие дамы и ее доброе имя очень важны для меня, – признался Уилл, глядя на свои сложенные домиком пальцы. В его груди пламенело желание выкинуть Харрингтона в окно, и он боялся, что оно отразится в его взгляде. Пусть пока думает, что он взял верх над такой влиятельной особой. Это, конечно, уязвит гордость Уилла, но ничего, он потерпит. – На нынешнего епископа Эльмхамского я влияния не имею. Я сильно разочаровал его, отказавшись немедленно жениться на мисс Вингейт по возвращении с острова. Однако… – он приподнял брови, глядя прямо в глаза Харрингтону, – архиепископ Кентерберийский один из моих крестных отцов. Я поговорю с ним. Так что возвращайтесь сюда через неделю, если я не пришлю за вами раньше.

Жадность, триумф, расчет – все это разом полыхнуло в мерзких глазенках викария. Он решил, что вытянул счастливый билет.

– Преподобный мистер Харрингтон, миледи, – объявил Ветеринг.

Тетя Каролина прервала беседу с леди Годвин.

– Спасибо, Ветеринг, еще одну чашку, пожалуйста. Добрый день, мистер Харрингтон. Давненько мы с вами не виделись, не так ли?

Печенье рассыпалось в руках Верити, как только она заметила стоящего рядом с тетей викария.

Что Томас делает здесь? Она осмотрелась, но не нашла возможности для побега. Сегодня был день приема в доме тетушки, в гостиной собрались дамы, два престарелых джентльмена и один неловкий юнец, которого притащила сюда добросердечная мамаша. Верити отдыхала душой и телом после шопинга, все проявляли такт, никто ни разу не упомянул о скандале с герцогом.

Но теперь она чувствовала себя так, словно проглотила глыбу льда.

Тетушка представляла Томаса своим подругам, и тот, заручившись навыками священнослужителя модного прихода, отвечал им со всей учтивостью. Может, он просто хочет напугать ее, поймать на крючок?

– Я вижу свободное место рядом с мисс Вингейт, – громко сказал Томас. – Простите меня, милые дамы, спасибо за гостеприимность.