— Я это запомню, — заверила я его и вернулась обратно, увидев, что лицо моей бабушки стало еще бледнее, чем у официанта. — Ты в порядке?

— Ой, дорогая, прости меня, — сказала она. — Я не подумала. Я не говорила об этом ужасном человеке. Я говорила о том, что ты будешь новой ведущей танцовщицей в балете Волкова. Один из врачей, входящих в испытательную комиссию, увлекается балетом.

Протянув руку через стол, я взяла ее шершавую ладонь и слегка сжала. — Все в порядке, бабушка. Я обещаю тебе, что мы навсегда вычеркнем Николая из нашей жизни. Я не знаю, как, но мы это сделаем. А сегодня давай наслаждаться едой, хорошо?

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да, Ба, я в порядке.

Она долго смотрела на меня, а потом кивнула.

— Хорошо. В таком случае, давай поговорим об Алексе. Он — нечто другое. Я понимаю, почему он тебя привлекает. — Когда я ничего не сказала, она продолжила наседать на меня. — Итак, что происходит между вами? Я чувствовала фейерверк в комнате, а вы даже не разговаривали.

— Ладно, — сдалась я. Я знала, что она не оставит это без внимания, так что я могла бы рассказать ей все сейчас. — Он мне нравится. Он мне очень нравится, и, честно говоря, я чувствую, что между нами могло бы что-то произойти, если бы мы это допустили. Но время не то.

— И что это значит? — спросила она, явно озадаченная моим дерьмовым оправданием. — Это из-за Козлова?

— Нет, — сказала я. — Ну, не совсем.

Я не могла сказать ей, что я трусиха, что я чертовски боюсь

нырнуть в воду с головой. Не тогда, когда я уже говорила себе, какая я сильная и способная. Поэтому мне нужно было придумать что-то другое. Я подождала, пока официант поставит корзину на стол, и еще раз ободряюще улыбнулась ему, прежде чем продолжить.

— Ты знаешь, какой у меня график репетиций. Мне нужно уделять этому большую часть своего времени. Кроме того, я должна быть рядом с тобой.

— Govno, — огрызнулась она так быстро, что у меня голова закружилась. Я редко слышала, чтобы моя бабушка ругалась, и никогда не видела, чтобы она делала это, размахивая печеньем, которое она взяла из корзины, как каким-то восклицательным знаком.

— Это не дерьмо, Ба…

— Это когда ты используешь меня в качестве оправдания. Это нечестно. Мне не нужно, чтобы ты все время была рядом. Особенно сейчас, когда у меня есть Джуди и целая плеяда других медсестер на дежурстве. — Она внимательно осмотрела меня, казалось, увидела все то, что я отчаянно пыталась скрыть. — Вам нужно перестать относиться ко мне как к ребенку. Тебе нужно перестать использовать меня как оправдание, чтобы не выходить на улицу и жить своей жизнью. Это не то, чего я хочу. Совсем не то. Ты и так много упустила. Ты слишком долго сдерживала себя из-за одной ошибки. Если ты будешь продолжать прятаться от жизни, то неважно, уйдет этот мафиозный ублюдок из твоей жизни или нет — он все равно победит. Это действительно твой шанс выйти на свободу и получить то, что ты хочешь. Я призываю тебя… как там говорится? Ах да, взять корову за рога и не отпускать. Клара, тебе нужно взять эти рога обеими руками и наслаждаться поездкой.

Несмотря на темную тень Николая, пляшущую на задворках моего восприятия, я не могла не рассмеяться над образом, который вызвали ее слова. — Бык, ба, — поправила я. У коров не бывает рогов… и больших членов, если уж на то пошло.

Она еще не откусила кусочек своего любимого печенья, поэтому ее сдавленный смех сказал мне, что я действительно произнесла последнюю фразу вслух, а яркая улыбка на ее лице — о том, что, возможно, все в порядке.

Потянувшись, она похлопала меня по руке.

Может быть, она была права. Может быть, это то, что я должна была делать. Может быть, пришло время перестать окунаться в воду и просто броситься в океан с головой. Алек хотел меня. Я была единственной, кто сдерживался. Алексей не раз говорил мне, что ему абсолютно наплевать на реакцию Юрия, который узнает, что мы вместе. Это я настаивала на том, что лучше скрывать наши отношения. Алексей дал понять, что готов принять меня такой, какая я есть, а я глупо себя вела, выходя из себя.

— Я иду в туалет, — сказала бабушка, отмахиваясь от меня, когда я встала, чтобы помочь ей. — Нет, я могу пойти одна. Ты можешь заказать свежую порцию печенья, — сказала она, вытирая руки от крошек, оставшихся после того, как она раскрошила печенье, и, ухватившись за край стола, как могла, начала вставать. Выходя из кабинки, она добавила: — А пока меня не будет, ты можешь посидеть вот здесь и хорошенько подумать над моими словами.

— Да, мэм, — сказала я, снова опускаясь на красную искусственную кожу, и только успела подняться, как по ее лицу разлилась пустота. Она побледнела, глаза ее закатились к затылку, отчего мое сердце полностью остановилось.

— Ба, — закричала я, хватаясь за нее, но не могла дотянуться до нее достаточно быстро. Я выбралась со своей стороны кабинки, когда она, теряя сознание, сползла на пол. — Помогите! Вызовите скорую! — кричала я. — Моей бабушке нужна помощь. Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста!

Я опустилась на пол, дрожа, прижимая к себе тело бабушки. Этого не может быть! Что, черт возьми, мне теперь делать? Это было слишком рано. Она только что участвовала в испытании, которое должно было ей помочь. Она не могла умереть. Нет, нет…

— Сейчас приедет скорая помощь, — сказал мне официант.

Мое сердце разрывалось. Мой мир рушился. Мой мозг взорвался в моей голове. Я думала, что у нас будет больше времени, чтобы все исправить, но теперь я поняла, что, как и во многих других своих мыслях, я ошибалась.

Приехали медики, от меня оттащили бабушку. Я заученно отвечала на их вопросы, наблюдая за тем, как они осматривают ее. Я была благодарна им за то, что они осторожно проверяли дыхательные пути и пульс. Часть меня была в ярости от того, что они так долго тянули с доставкой ее в больницу. Наблюдение за тем, как они накрывают одеялом ее хрупкое, крошечное тело, разбило мне сердце.

— Вы можете поехать с нами, — сказала одна из парамедиков, когда она и ее напарник начали перекатывать носилки через столы.

Я кивнула, уже находясь рядом с носилками и держась за них рукой, как будто это могло гарантировать,