дудку с полицейскими. «Ключ к разгадке убийства О’Бэниона еще не подобран», — сообщали новости, а статья «Допросы с пристрастием ио делу О’Бэниона» предлагала детективную историю со стремительно развивающимся сюжетом.

В ходе расследования дела о «смертельном рукопожатии» произошло событие, заслуживающее внимания. Был арестован начальник полицейского отряда.

Отряд сержанта Гарри Миллера произвел обыск дома Джо Монтана на Вест Сайде. Такого человека, как Джо. можно было смело тащить в участок, не опасаясь иска о незаконном аресте. Он был бутлегером, проходящим по делу об убийстве полицейского под прикрытием, Суд признал его невиновным, так как присяжные согласились с его доводом, что он принял сыщика за своего соперника — гангстера.

Дин О’Бэнион

На допросах Монтана и его товарищи уверяли, что им ничего не известно об убийстве О’Бэниона, после которого ночной суд[34] вынес решение об их аресте по обвинению в нарушении общественного порядка. Один из задержанных сообщил, что его зовут Фрэнк Йель и что он владелец похоронного бюро из Бруклина. При задержании у него нашли револьвер, на который имелось разрешение, выданное мировым судьей из Флэтбуша. Муниципальный судья Л.Ф. Гаррис освободил самозваного гробовщика.

Власти, руководящие расследованием данного дела, очевидно, не вспомнили о Фрэнке Йеле, который четыре года назад был первым подозреваемым в убийстве Бриллиантового Джима Колозимо. У Джона Стиджа память была лучше. Изучив на следующее утро список подозреваемых, попавших в облаву, заместитель начальника сыскного отряда понял, что убийство О’Бэниона было делом рук наемных бандитов, которые участвовали в убийстве Колозимо.

Таким образом, пробел, существовавший во время гибели Большого Джима, был заполнен. О человеке по имени Джей Ти, который выдвинулся на руководящие позиции, начали собирать сведения. Соответствующие службы Чикаго и Нью-Йорка стали обмениваться информацией о нем. Узнав, что Торрио и Йель в юности были партнерами в «Гарвард Инн», полиция сочла дело об убийстве Колозимо раскрытым. Стидж мысленно отнес дело О’Бэниона к числу предельно простых.

Стидж, посвятивший все силы борьбе с бандитами, однажды сказал журналисту:

— Любое убийство, совершенное гангстером, можно раскрыть с листком бумаги и карандашом в руках. Однако для суда одной бумаги будет недостаточно.

Торрио вызвали в суд. Он по своему обыкновению принял предварительные меры предосторожности.

К Уильяму Ф. Во, первому заместителю окружного прокурора США, пришел посетитель. Он избегал прямолинейных заявлений, но общий смысл его слов был таков, что Во сможет обогатиться на 50 000 долларов, если ограничит наказание Торрио штрафом.

— Пошел вон, — таков был ответ прокурора.

Торрио решил обрабатывать судью, а не присяжных. Представ перед федеральным судьей Адамом К. Клифом, он признал себя виновным в производстве, хранении и транспортировке алкогольных напитков и в тайном сговоре при осуществлении вышеуказанных действии. Адвокат Торрио, Роберт У. Чайлдз был уважаемой фигурой в суде, поскольку был предшественником Во на посту первого заместителя окружного прокурора.

Другие мошенники также признали себя виновными. Это был длинный список: Хайми Вайс и двадцать шесть его сторонников, полицейские в отставке Джозеф Ланенфельд и Джозеф Варжзински. К ним присоединился новый преступник. Эдвард О’Доннел, мэр Восточного Чикаго, штат Индиана. Записи, которые нашли при обыске, показали, что мэр был владельцем одной акции в капитале пивоварни. Торрио был известен как пивной магнат Восточного Чикаго. По сделанному заключению, одно из главных должностных лиц города получило от него вознаграждение за свою поддержку.

Выполняя формальную процедуру, служащий вызывал обвиняемых к барьеру, который отделял их от присяжных. Он выкрикнул:

— Дин О’Бэнион.

— Он мертв, Ваша Честь, — сказал прокурор Во.

— Обвинения снимаются, — заключил судья Клиф. Он постучал молоточком по столу, сдерживая крики негодования, которые пронеслись по залу. Торрио чувствовал, что все взгляды обратились на него. Он намеренно повернул голову и презрительно парировал злобный взгляд Хайми Вайса. Ему хотелось обернуться и бросить вызов первому ряду зрителей, источавших ненависть. Там сидели Багси Моран, Интриган Друччи и Луис Альтьери.

Он чувствовал к ним только презрение. Тупые ублюдки, достойные товарищи придурка О’Бэниона, который считал, что может безнаказанно дурачить мужчину. Черт возьми, он, Торрио, никогда не опустится до страха перед этим ничтожным сбродом. Пусть Капоне, если хочет, окружает себя охраной. Эти стервятники не дождутся, чтобы Джей Ти боялся ходить в одиночку.

Он встал, чтобы выслушать приговор.

— Девять месяцев заключения и 2500 долларов штрафа. — подвел итог судья.

Торрио с непроницаемым выражением на лице подавил вздох облегчения. Его могли осудить и на пять лет.

Члены Северной банды отделались 2000 долларов штрафа. Присяжные пристально смотрели на людей, которые давали клятву впредь соблюдать закон. Мэра О’Доннела приговорили к восьмимесячному сроку, а бывших полицейских — к трем месяцам заключения. Адвокат Чайлдз попросил, чтобы его клиенту дали десять дней для того, чтобы привести дела в порядок. Судья Клиф удовлетворил его просьбу. Обычно закон признавал, что крупные дельцы не могут сразу бросить бизнес и идти в тюрьму.

Во время дарованной ему отсрочки 20 января 1925 года Торрио отмстил свое 43-летие. В квартире на Саут Шор Анна приготовила обед, испекла пирог и воткнула в него одну свечу. По негласной договоренности праздник справлялся дома. Их взаимопонимание в течение двенадцатилетнего брака было настоящим подарком судьбы. Никто из них не хотел вслух признавать, что не вынес бы празднования в кругу посторонних людей.

Через четыре дня дела призвали его в Луп. Анна поехала за покупками в «Маршалл Филдс». Поскольку их машина была в ремонте, Сальный Палец Гузик предоставил им свою.

Отполированный до блеска черный линкольн ждал их у двери. За рулем сидел личный шофер Джейка, Роберт Бартон.

Торрио усмехнулся:

— Сейчас ты поймешь, что такое ездить первым классом. Поддразнивая его, Анна сказала:

— Сколько раз я просила тебя завести мне личного шофера.

Торрио оставил машину у сигарного магазина на Саут Кларк Стрит, и Анна пошла в магазин.

Олдермен, Коротышка Кенна, держал офис над сигарным магазином. Он закрыл свой салун, который находился через улицу, так как не хотел служить посмешищем всего района, если какому-нибудь эксцентричному и невменяемому служителю закона, вроде Брайса Армстронга, придет в голову вломиться в его заведение.

Вечером, после того как Анна восстановила для полиции хронологию прошедшего дня, репортеры встретились с олдерменом.

— Торрио, — вкрадчиво сказал Хинк, — хотел, чтобы я помог ему нанять двух иммигрантов подметать улицы.

Эта реплика была не лишена сентиментальности. Бриллиантовый Джим, будучи уличным мошенником, находил работу для вновь прибывших в обмен на их голоса в избирательном участке. Но журналисты были уверены, что политического босса округа и главаря банды, приговоренного к заключению, занимали более важные вопросы государственного масштаба.

Торрио