Может и правда решил, что я пытаюсь навязаться. Наверное, его бывшие и не такое предпринимали. Богатый опыт у человека. Эльза недавно поведала, как какая-то из брошенных им девчонок несколько дней за ним с ледорубом гонялась. В результате отыгралась на его шикарном авто. По мне так странный способ вернуть парня, но что я понимаю в этой жизни.

— Не знал, что вы знакомы! — Берти уже пришел в себя и поприветствовал парочку непринужденно.

— А мы-то как удивлены! — Лизи взвизгнула, отодрала мои скрюченные пальцы от локтя спутника и затрещала на высокой ноте как сорока, — Привет, привет, Маша! Рада тебя видеть. Как поживаешь? Ты тоже не знала, что Ал с Марком лучшие друзья?!

Ответить она мне не дала. Наверное, особенно и не интересовалась моими ответами. Я же удивленно покосилась на своего спутника: Ал? Он поймал мой взгляд, и скулы его порозовели. Лизи, почуяв как легавая запах чужого страха, замерла на полуслове и теперь с интересом переводила взгляд с меня на Берти. Как маятник в часах туда-сюда.

— Добрый день, Маша. Мы зовем Альберта Алом, — в этом суетливом кошмаре, который умудряется создавать вокруг себя Лизи и в нашем с Берти совместном смятении голос Марко, уверенный с бархатными нотками стал своеобразным маяком спокойствия.

И я не выдержала, подняла на него взгляд. По большей части неосознанно. И тут же снова едва не упала как подкошенная. Прямо всем им под ноги. Наши глаза встретились. Всего на миг. И мы тут же отпрянули друг от друга, отведя взгляды в стороны. Но главное я успела увидеть. Я ему неприятна. Как дурное воспоминание. В этом у меня уже не осталось сомнений. И это даже лучше, чем если бы он делал вид, что сожалеет или хотя бы равнодушен. Во всяком случае, мне теперь ясно как себя с ним вести. Никакого стеснения. Я ему отвратительна, а он мне… а он мне наплевать. Вот как все будет. В груди горячей искрой зажглась ярость. Да, это как раз самое правильное чувство. Надо ненавидеть. До ледоруба у нас с ним вряд ли дойдет, но таять перед ним или вот этим мурашкам по рукам скакать я больше не позволю. Довольно с меня! Если уж на то пошло, он должен быть мне отвратителен ничуть не меньше! Надо только поярче разжечь пока еще хилый огонек.

— Мне Берти больше нравится, — я словно издалека услыхала собственный голос. Спокойный, с оттенком радости. Ничего себе! А я неплохая актриса, как оказалось.

— Где вы познакомились? — Лизи тоже слышалась мне издалека. Пора было возвращаться в тело, пока оно не зажило собственной жизнью. Ведь может же! Прекрасно справляется без моего участия.

— В музее, — Берти или Ал, Альберт в общем, снова аккуратно взял меня за руку. Словно проверял, обиделась я или нет на то, что он представился мне не тем именем. Но об этом мы с ним потом поговорим, без свидетелей, — В том самом чертовом Британском музее, в который ты меня послал тем утром, Марко.

Ну, отлично! Оказывается Марко еще и поучаствовал в нашей встрече. Поистине Купидон года!

— Рад, что моя шутка обернулась таким приятным знакомством, — и вновь в его голосе одна доброжелательность, — А вы, Мария, как оказались в Британском музее утром в пятницу?

Я вдруг моментально оказалась в своем теле. В очень нервном теле, с трясущимися руками и горящей яростью в груди. А со стороны выглядит таким спокойным! Актриса! Как я оказалась в Британском музее? Ну да, я ведь должна была рыдать в номере отеля, проснувшись одна и осознав, что прекрасный Марко Сеймур меня бросил! Я еще не успела сообразить, что ответить, как вся остальная часть организма вскинула голову, нашла его холодный как ледвзгляд и, смело упершись в него равнодушными глазами, произнесла легко, не вкладывая в слова никакого особого смысла:

— Да тоже после одной шуточки. Надо было отвлечься.

Грета Гарбо и Лоуренсом Оливье выписали бы мне премию за актерское мастерство. И даже Станиславский бы поверил, наверное. Во всяком случае, простой зритель Марко точно не усомнился. Я это поняла, по тому, как он стиснул зубы. А глаза его вдруг перестали сверкать, потухли, стремительно становясь странно отстраненными. Почти неживыми. Словно стеклянными.

— Рад за вас…

Он кашлянул, поперхнувшись поздравлением. Краешек его стиснутых губ слегка дрогнул, наметившись взлететь вверх в презрительной ухмылке. Но не взлетел. Наверное, он усилием воли сохранил на лице маску доброго друга. Хотя понятно, напоминание о том утре ему неприятно. Может быть даже отвратительно. Вон как побледнел, и едва справляется с ошалевшим кадыком. Кулаки сжал. Господи, если я так ему не нравлюсь, зачем было меня целовать? Или я сама? Я сама на него в клубе накинулась… А он не смог мне отказать? Я снова ощутила, что краснею. Сжала руку Берти, постаралась произнести четко:

— Ты мне покажешь, откуда лучше наблюдать за игрой?

Получилось почти по слогам. И голос здорово смахивал на первую версию телефонной Siri.

— Извините нас, девушки, — Марко поклонился нам с Лизи разом, не глядя ни на одну из нас, — Мне нужно срочно поговорить с Алом до игры. Пара минут всего.

— Мы сами найдем дорогу! Удачи! — Лизи бесцеремонно схватила меня за руку. Мне осталось лишь пискнуть:

— Желаю победы вашей команде!

Лизи потащила меня к трибунам. А примерно понимала, что вознамерился поведать Марко своему другу. Сейчас обрадует его, что я довольно доступна. И стоит лишь напоить меня как следует. Может даст еще парочку грязных, но весьма практичных советов.

— Лизи, — я уперлась каблуками в землю, утопив их в щелях между каменными плитами.

Ей пришлось остановиться и обернуться.

— Я поеду домой, — сказала решительно.

Даже требовательно. Чтобы не вздумала уговаривать. И любой бы отступил. Но только не Лизи, конечно. Она воззрилась на меня удивленно. Потом возмутилась:

— С ума сошла?! А шляпку показать?!

Черт! Я машинально потрогала помпезную чушь на голове, которая едва прикрывала макушку. Эту красную фетровую розу-переростка, с торчащими из нее павлиньими перьями притащила мне Миа, когда узнала, куда меня пригласил Берти. Она уверяла, что без шляпки на игру в поло идти все равно, что без нижней части купальника в общественный бассейн. Можно, но выглядеть будешь донельзя странно.

На вопрос происхождения шляпки туманно изрекла, что позаимствовала у одной знакомой аристократки. По мне так аксессуар выглядел кричаще странно. И я честно сопротивлялась, желая заменить чем угодно, даже немедленно собранной из газеты пилоткой. Но Миа оказалась непреклонной поборницей аристократических нравов во всем, что касается