не такой. Он не испорченный, не жестокий тип, которому нравится унижать других людей. Тем более, девушку, которая ему ничего плохого еще не успела сделать. И с которой, вообще-то ему приятно находиться рядом. Я, конечно, наивная, но не идиотка же. И не истукан бесчувственный. Я понимаю, что нравлюсь ему. Или он слишком хороший актер.

Но как бы там ни было, судьба снова отвесила мне смачный подзатыльник. В который раз за последний месяц. Наверное, не стоило принимать приглашение из Оксфорда. Останься я в Москве, в родном МГУ ходила бы на занятия, сидела в библиотеке, проводила бы вечера за обсуждениемнашего проекта в компании самых веселых нердов технического универа. А теперь? Ни науки, ни учебы, ни личной жизни. Сплошное вранье. Стоило ради этого уезжать так далеко от дома?

— Я не пойду. Скажу, что голова разболелась.

Эльза покивала, а Мия уперла руки в боки и раздула ноздри. Плохой знак. Такой она бывает только если собирается противостоять. Кому-то или чему-то.

— И позволишь себя победить?

Я поняла, куда она клонит. Ну да, это ее постоянное «за правду и справедливость».

— Я не вступлю в поединок. Так что ни победы, ни поражения.

— Глупости! Если отступишь сейчас, уже проиграешь. И где гарантия, что он не выставит тебя дурой в другой раз?

— Не буду с ним встречаться.

— Но он же тебе нравится? — Эльза впервые решила выступить адвокатом дьявола. И даже поморщилась, настолько необычно себя почувствовала в этой роли. Вообще-то ее амплуа — бей гадов. Любых и по любому поводу. А тут сантименты.

Мы трое вроде как заново подружились на нашей недавней попойке во имя Марко Сеймура. Прямо командой стали.

Берти мне не настолько нравился, чтобы я не смогла бы с ним расстаться. Да что там, Марко — вот он мне сильно нравился. Больше чем нравился, но рассталась же. Так что и с Берти получится. Я уже опытная.

— А вдруг этот твой Берти действительно не со зла? — неожиданно и Мия прониклась идеями Эльзы о мудром и вечном вселенском добре.

— А может он камердинер какого-нибудь лорда, который позволил ему вместо себя играть за команду своего колледжа? — похоже, Эльза окончательно мозгами поехала.

Мы с Мией уставились на нее удивленно. Потом Мия ответила за нас обеих:

— Издатель не читает бульварных романов. Он на них зарабатывает!

— И он точно не камердинер, — подтвердила я, но оступилась, предположив, — Или, чертовски умный и начитанный камердинер.

— Дживс был намного умнее Вустера! — тут же парировала будущая акула издательского бизнеса.

— Они литературные персонажи, — остудила ее пыл социолог, — В жизни такого не бывает. Умный камердинер не прислуживает глупому аристократу. Он строит карьеру, налаживает бизнес и едет вверх на социальном лифте.

И не поспоришь! К тому же Берти уже представился мне студентом. Политологом. Но потом зачем-то устроил этот глупый маскарад.

— Вот пойдешь на игру и все выяснишь! — решительно заявила Мия, — Только не дурочкой, как он ждет, а подготовленной соперницей.

И меня подготовили. Как надо. Я даже правила игры выучила. На всякий случай.

Надо ли говорить, что его открытая улыбка и веселая болтовня в стареньком Вольво уже не казались мне такими милыми. И даже его комплименты, как я замечательно выгляжу и какая у меня чарующая шляпка имели для меня совершенно иной подтекст. Либо он невнимательный идиот, считающий, что все вокруг, включая приезжих из России знакомы с обычаями весьма закрытого общества английской аристократии. Либо он намеренно поставил меня в положение, когда я должна была самостоятельно изучить все эти обычаи. Я ведь даже о шляпках этих проклятых ничего не знала! Мог бы хоть предупредить. Я уж не говорю о ценах на все эти вещи, которые сейчас были на мне надеты. Подозреваю, что одна шляпка обошлась бы мне в полтыщи фунтов. Ведь это не просто шляпка, а шляпка для зрительницы игры в поло, которая продается в специальном магазине для аристократов. А там вряд ли есть отдел «все по фунту». И если бы я разыгрывала из себя обеспеченную барышню! Так нет, я сразу честно о себе рассказала. Умолчала правда подробности личной жизни. Но мы знакомы с Берти всего неделю. Потом бы рассказала, может быть. Может быть… Или уже нет.

Поначалу я еще надеялась, что он хоть по дороге что-то скажет. Но он предпочел пустую болтовню. Предложил познакомить со своими смирными лошадками. Их у него трое в конюшне. Потому что по правилам игры лошадей нужно менять раз в семь минут. Я сделала вид, что в этом нет ничего необычного, и каждый нормальный человек имеет возможность содержать трех породистых лошадей. Почему бы и нет? У меня же у самой своя конюшня! И у всех моих знакомых! Ерунда, право слово.

Я злилась. И все же, решила серьезный разговор по пути не начинать. Он, судя по моему настроению, ничем хорошим не может закончиться. А у Берти, каким бы вруном он не был, впереди игра. От него зависит успех его команды. Да и не получится разговора в машине по пути к стадиону. Тут ехать минут десять, из которых мы уже половину миновали. Я решила, что обязательно заставлю его признаться, но после игры.

Разве я могла предположить, как все обернется. Что вранье Берти — это лишь первый акт сегодняшней пьесы. Что мы с ним далеко не единственные герои на сцене. И судьба-злодейка уже гримирует за кулисами все мои ночные кошмары: Марко Сеймура и его веселую подружку Лизи. А ведь я с самого начала была против этой авантюры. Надо было держаться своих желаний, и не идти на поводу у подруг.

Вот и сейчас, я мечтала сбежать. Но Лизи-то что с того! Она снова схватила меня за руку и потащила к трибуне. Сильной оказалась, не вырваться. Я пыталась. Уселись мы в самой середине разряженной публики и тут же слились с десятками таких же ярких платьев и вычурных шляпок в одну большую карнавальную толпу. Некоторые экземпляры поражали. На голове одной дамы средних лет восседала самая настоящая птица. Вернее ее чучело, притороченное к плоскому блюду из плетеной соломы. Голова другой походила на гигантский букет из тех, которые дарят на юбилей. Лицо третьей потерялось в зарослях ненастоящих лиан. В общем, было, на что посмотреть и кроме игры. Тем более, что сам процесс погони за мечом на лошадях мне быстро надоел. Как и многим другие вокруг меня. А потому все занялись светскими разговорами, то есть сплетнями и оценкой соседей.

— Вы серьезно