Вот теперь у меня не оставалось иного выбора, кроме как послушать профессора Колоквинт и не шевелиться. Я едва дышала, боялась даже повернуть голову и только косила глазами то влево, то вправо, стараясь не выпускать из виду острия шипов, нацеленных на меня.

— Потерпи немного, милая! — басил где-то рядом голос профессора. — Сейчас сбегаю за корнетишкой! Это удобрение любое магическое растение угомонит! Ты, главное, не двигайся! И остальных это касается! Кто с места сдвинется — тому зачета на экзамене не видать!

Я слышала, как удаляются тяжелые и торопливые шаги профессора. Мне хотелось кричать ей, чтобы не уходила, а вытащила меня отсюда прямо сейчас, но от страха я не могла издать и звука.

Ожидание сводило с ума: нельзя поменять положение тела, нельзя заплакать и попросить помощи, даже голову повернуть боязно — острия шипов, нацеленные в мою сторону, угрожающе замерли в воздухе, готовые вонзиться мне в лицо.

До моих ушей донесся звук шепотков, и я поняла, что перешептываются мои сокурсники. Интересно, о чем они говорили? Может быть, спрашивали друг друга, почему оракульник напал именно на меня, и не связано ли это с моей редкой фазой?

Их перешептывания вдруг начали сливаться в протяжный шелест, и я вдруг осознала, что мое тело слабеет, а сознание словно уплывает.

«Не хватало еще упасть в обморок прямо сейчас, — пронеслось в голове у меня. — Сейчас для этого самый не подходящий момент».

Однако я тотчас осознала: это не приближающийся обморок — меня просто клонит ко сну.

Как такое может быть? Как, находясь в смертельной опасности, человек может захотеть спать?

Профессор Колоквинт говорила о том, что оракульник обладает слабым сонным действием, но у меня перед глазами плыло все сильнее, и стало тяжело удерживать тело в неподвижном положении.

Да я же вот-вот отключусь…

Мой взгляд остановился на остриях шипов, и я заметила, что из них сочится белесая жидкость. И почти в то же мгновение шипы ожили. Сквозь все усиливающуюся сонливость меня охватило отчаяние. Даже если я не двигаюсь — жала оракульника двигаются ко мне.

Нельзя ждать профессора, говорил мой внутренний голос, когда она придет — будет поздно. Откуда-то я знала, что если эти шипы, сочащиеся белым соком, вонзятся в мою кожу — я усну. И, возможно, уже не проснусь никогда.

Силой воли я заставила себя вспомнить о том, что у меня есть способность нейтрализовывать лунную магию.

Нужно просто велеть этим шипам оставить меня в покое — и все закончится. Ведь то, что происходит, вне всяких сомнений — действие лунной магии.

«Уйдите, — внушала я острым иглам шипов. — Не смейте меня ранить».

Однако это не подействовало. Моя сила не подчинялась мне. Сиан был прав, когда говорил, что я должна вернуть себе свои способности, научиться вновь пользоваться ими, но… Если бы это было так легко, когда ты ничего не помнишь.

Под влиянием снотворного сока, который выделял оракульник, мои веки слипались, перед глазами стояла пелена. Я даже плохо видела шипы, которые, кажется, уже едва-едва касались моей кожи. Я знала, что жала оракульника вот-вот вонзятся в меня, но прежде чем это произошло, возможно, в самое последнее мгновение, я успела подумать:

«Спрятаться. Хочу спрятаться. Хочу туда, где меня никто не тронет. Туда, где безопасно».

Все изменилось вмиг.

Сон сняло как рукой — сознание очистилось, и вернулась способность соображать. Замерли шипы оракульника, но я успела заметить сорвавшуюся с острия одного из них и упавшую на пол каплю белесого сока. А между тем…

Внутри теплицы воцарился сумрак — как будто кто-то притушил дневной свет, попадающий сюда снаружи.

Я чуть повела глазами в сторону, и увидела, как озираются потрясенно мои сокурсники. Они смотрели то на ловушку из длинных колючек оракульника, то друг на друга, но их взгляды скользили мимо меня, словно они меня не видели.

— Куда она делась? — спросил Адуар Горн, недоверчиво хмурясь. — Кто-нибудь видел?

Смотрел он при этом прямо на меня, но как будто сквозь.

И тут я догадалась.

Прямо сейчас я нахожусь в своем подпространстве, создать которое способна только фаза темная сторона луны! Именно поэтому меня никто не видит!

Медленно, нерешительно я подняла голову. Шипы оракульника не шевельнулись. Уже смелее поменяла положение тела. Шипы оставались неподвижными.

Однако как же мне выбраться из ловушки, ведь длинные шиповидные отростки оракульника по-прежнему окружают меня, словно две большие лапы?

Оглядевшись, я нашла место, где можно было проползти под отростками, и не замедлила это сделать.

Поднявшись на ноги, я глубоко и судорожно вздохнула, увидев шипы оракульника со стороны. Какое жуткое зрелище. Сравнение с лапами пришло мне в голову не зря. От маленького кустика словно отрастали две огромные лапищи, сплетенные из невозможно длинных шиповидных отростков.

Я не сдержала облегченного выдоха и снова огляделась. Пока мои сокурсники таращились на неприлично разросшийся цветок, только один человек искал меня — взгляд Марин Бриант перемещался по теплице, брови ее хмурились от напряжения, но поиски ее не могли увенчаться успехом. Сейчас для всех в теплице я была невидимкой.

Натерпевшись страха на своей первой лекции траволуния, я захотела срочно покинуть это место, и уже повернулась, чтобы уйти, пока не вернулась профессор Колоквинт, как вдруг заметила устремленный прямо на меня взгляд.

Я неподвижно застыла от потрясения, осознав, что тогда, как все вокруг недоумевали, куда я пропала, сейчас здесь был один человек, который меня видел.

Стоя среди недоумевающих однокурсников, Лерика, широко распахнув глаза, смотрела прямо на меня.

Вечером, сидя у себя в комнате, я пыталась обдумать все, что произошло в теплице. Во-первых, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что на меня уже трижды покушались. Один раз — случайность. Второй — совпадение. Третий… После третьего нападения не оставалось сомнений, что за всем этим стоит чей-то преднамеренный злой умысел.

И первой на ум приходила… Лерика. Лерика, которая прямо сейчас находилась в своей комнате — нас разделяло две двери и общая гостиная.

В тот момент, когда она поняла, что я, находясь в своем подпространстве, созданном фазой темная сторона луны, вижу ее устремленный на меня взгляд, Лерика ужаснулась — я видела это в ее глазах, — и быстро отвернулась, с излишним рвением озираясь вокруг, будто ищет меня.

«Поздно, — подумала я в тот момент. — Я уже поняла, что ты меня видишь».

Я не успела уйти, как появилась профессор Колоквинт. Не обнаружив меня, дородная преподавательница траволуния в первый момент побелела от испуга. Она заставила моих сокурсников рассказать, что произошло. Услышав, что я внезапно исчезла, профессор Колоквинт тотчас успокоилась, при этом поглядела по сторонам, не видя меня, как и остальные, и махнула рукой, бросив: «Да убежала уж, наверняка».