ждала. Маме и особенно отцу говорить было нельзя! Единственно, с кем она поделилась, была её Олечка Керимова.

* * *

Вэйс готовил на кухне яичницу, когда ему позвонили. Бросив Потапычу кусочек со сковородки, Алексей взял телефон. Номер был незнакомый.

– Извините, это вы Алексей Уваров, Вэйс?

– Прямое попадание, а с кем имею честь говорить?

– Я – Оля Керимова, подруга Леи Туравы.

– Я внимательно слушаю Вас, Оля, – замер у трубки Алексей.

– У Леи в Милане серьёзные проблемы, родителям говорить боится: не хочет расстраивать. Там, походу, ещё мама в больнице… В театре худрук её домогается, проходу не даёт. У Леи уже паника. У Вас знакомых в Италии нет случайно?..

– Как фамилия худрука?

– Он директор труппы, Леслав Шиманский.

– Спасибо, Оля.

– Вэйс, Вы что, реально сможете помочь?

– Да.

– Только Вы меня не выдавайте, Лея мне по секрету сказала.

– Само собой.

– Ой, Вэйс, а у меня ещё просьба… Вы программы пишите? У мамы моей на работе проблема…

* * *

Блестящий выпускник "Бауманки", Уваров иногда хулиганил на просторах интернета. Не с целью наживы: кого-то ставил на место, кому-то помогал, иногда просто шутил, позиционируя себя скорее как Робин Гуд. Тем не менее, в рейтинге хакеров России "Вэйс" стоял под грифом "особо опасный". Ему неоднократно предлагали работать на ФСБ: Уваров каждый раз ловко увиливал, сославшись на то, что уже отслужил в армии и теперь мирный человек.

После звонка Оли Керимовой Вэйс отрыл топор войны… Заварив себе крепкий кофе, сел за компьютер. Прыгнул на колени и разлёгся перед клавиатурой Потапыч.

– Говорят, Тапыч, нашу маму обижают. Ты пришёл мне помогать?

Алексей не удержался и почесал кота за ухом.

– Правильно, своих не бросаем и в обиду не даём! – прибавил он, уже активно стуча по клавиатуре.

* * *

"Серьёзная проблема Леи Туравы" проводил вечер в кругу семьи. Точнее, за компьютером. На экране Леслав Шиманский увидел значок нового письма в почте. Открыл. Это был скан письма на гербовой бумаге ФСБ России. "Г-н Леслав Шиманский! Вы обвиняетесь в преследовании гражданки России Туравы Леи Александровны, чьё имя внесено в список особо охраняемых лиц Российской Федерации. В связи с этим мы вправе применить к Вам соответствующие меры, согласно инструкции ФСБ РФ. Предлагаем Вам в двухдневный срок уладить все Ваши дела. Печать. Подпись".

Шиманский покрылся испариной. Он попробовал открыть свои странички в соцсетях: "Facebook", "My Space", "Badoo". На всех висела траурная табличка, извещавшая, что Леслав Шиманский был застрелен у ворот собственного дома, фотография Шиманского с траурной лентой, и играла траурная музыка.

К нему в комнату заглянула жена:

– Лесик! Объясни, что к чему, мне на почту пришло официальное письмо, что твоя медицинская страховка аннулирована в связи со смертью владельца.

Утром в дом Шиманских стали поступать звонки с соболезнованиями от друзей и знакомых. Потом звонили из нескольких салонов ритуальных услуг, благодарили, что воспользовались именно их услугами, заверяли, что похороны пройдут на самом высоком уровне. Оказалось, всё: гробы, венки, одежда покойного – было оплачено! Потом все эти гробы и венки стали привозить к их маленькому дому. Особенно добил директора венок "От Леи Александровны Туравы и её семьи".

Леслав не знал, как прекратить весь этот кошмар. Он боялся выходить из дома, хотел нанять телохранителя, но оказалось, что все банковские счета его, Леслава Шиманского, пусты.

Наконец, он попросил жену подогнать машину к самому крыльцу, юркнул мышью за руль и приехал в театр.

Шла обычная репетиция. Вся труппа была на сцене, готовили "Лебединое озеро" Чайковского. Все были удивлены появлением босса, про которого говорили, что он заболел.

– Где Турава? – спросил он.

Лея несмело вышла вперёд, готовясь к неприятностям.

– Уважаемая Лея Александровна! Я глубоко сожалею о том, что нанёс Вам оскорбление, искренне раскаиваюсь в содеянном и прошу меня простить! – произнёс Шиманский громко, так, чтобы слышала вся труппа. – Передайте Вашим друзьям, что я вполне усвоил урок.

Лея стояла, хлопая ресницами, и ничего не понимала.

* * *

В мотофристайл возвращаться было рано. И Уваров это прекрасно понимал. "Ну что, начнём опять с мотокросса". Алексей начал тренировки уже в феврале, по снегу. Приезжал домой и падал от усталости. Сильно болели ноги. Но он уже был доволен тем, что мог сидеть в седле мотоцикла, а не в инвалидном кресле. В марте трассы постепенно освобождались от снега, тренировок у Вэйса стало больше.

К лету он не только уверенно себя чувствовал на трассе, но и начал вспоминать простейшие прыжки в мотофристайле. Осмелев, в июле Вэйс подал заявку на Чемпионат России по мотокроссу  в Бородино Мытищинского района. И сейчас готовился к старту.

      Диктор перечислял фамилии и номера гонщиков следующих заездов. "Денис Фоменко, номер шестнадцать, Алексей Уваров, номер семнадцать". Лея услышала знакомую фамилию.

– Вэйс здесь?!

– Да, он участвует.

– Пойдём найдём его, папа!

– Нет, Лея. Вэйсу и так сегодня сложно: первый заезд после длительного перерыва. Пусть мужик настроится – после подойдём.

И всё-таки они встретились. Наумов после награждения выходил из зоны предстартовой подготовки: "Ветераны группы А" уже освободились и шли отдыхать. Алексей Уваров только направлялся туда: их заезд был объявлен через полчаса. На выходе они поравнялись.

Наумов приковывал взгляды: в экипировке, с лентой победителя, держащий под руки двух красивых женщин. Справа от него опиралась на его руку черноволосая леди в синем платье с его кубком победителя. Она ждала ребёнка и была чудо как хороша! Слева с его шлемом в руке за него держалась вторая красавица, изящная, рыжеволосая, в бирюзово-белом платье. "Жена и дочь", – восхитился Уваров, узнав Лею.

Вэйс поздоровался. Наумов пожал ему руку.

– Вас можно поздравить с победой?

– Можно, – просто ответил Наумов.

– Это Ваша жена?

– Моя, – в голосе Александра Николаевича Вэйс уловил теплоту и гордость.

– А не вредно? Шумно тут, людей толпы.

– Не, пацана ждём… Пусть привыкает к соревнованиям, – сказал он, улыбнулся и обнял жену.

– Только через мой труп! – с шутливым вызовом возразила она мужу.

–Тихо-тихо, суло чемо, сыном занимаюсь я! А тебе мы ещё дочку родим… – ласково пообещал Наумов, целуя жену в шею.

Она рассмеялась и прильнула ухом к его плечу.

Только теперь Вэйс смог посмотреть на Лею. В этом загадочном взгляде серо-голубых глаз Уварову почудилось и восхищение, и беспокойство, и смущение, и радость встречи с ним, Вэйсом. Дыхание его сбилось.

Это не осталось незамеченным Наумовым:

– Волнуешься?

– Есть немного, – признался Алексей.

Мимо проходили люди. Один парень в джинсах, эффектной футболке отделился от компании и подошёл