то ли Гоша, держал её за талию. Она ещё помнила, что они подвели её к серой Хонде, посадили на заднее сидение. Дальше случился провал в памяти. Она уже не видела, как к "Джуне" подлетел мотоцикл, как гонщик в экипировке открыл дверцу Хонды и обронил с облегчением:

– Успел!

      И, естественно, она не могла уже видеть, как мотогонщик снял шлем и этим шлемом ударил в лицо сначала Арсения, затем второго. Носовые кости хрустнули, навсегда лишая их хозяев шанса щеголять смазливыми лицами. Дальше в ход пошли мотоботы. Через минуту оба парня катались по земле, держась за пах и судорожно ловя ртом воздух. Попробовала вмешаться охрана кафе. Парень в экипировке что-то быстро им объяснил, они покивали головами и отошли, пожав ему руку. Один охранник указал на одну из машин, помог вытащить девушку из Хонды и держал её на руках, пока гонщик искал в сумочке девушки ключи от Тойоты. Затем осторожно принял от охранника спящую и устроил её на заднем сидении.

Соня Тарасюк видела всю сцену от начала до конца: она стояла и смотрела, как громом поражённая. Черноволосый парень, который появился неизвестно откуда и устроил образцово-показательный замес возле кафе, приблизился к ней.

– Ты хотела войны, сука? Ты её получишь. Чуток погодя.., а пока живи и бойся!

Тарасюк похолодела от ужаса: этот зря не обещает.

Вэйс набрал Олю:

– Оля! Это Вэйс. Спасибо, если б не ты… Короче, я успел вовремя. Где Лея живёт?

– Ох, камень с души, – выдохнула девушка. – А вот где живёт – не знаю. Старый адрес знаю, а новый нет. Ей отец другую квартиру купил, в той она не могла находиться…

– Понятно. Значит, не знаешь.

– Никто из наших не знает.

– Ладно, спасибо, Оля. Завтра у вас есть репетиция или спектакль?

– Нет, понедельник – выходной. Иначе Лея на вечеринку бы не пошла. У неё знаешь, какая дисциплина?!

– Знаю, – улыбнулся Вэйс.

      Он подошёл к охранникам, что-то сказал, показывая на свой мотоцикл. Те кивнули и откатили мотоцикл за ограждение. Парень пожал им руки, сел в Тойоту и поехал в сторону МКАД.

* * *

Алексей вёз её в "Листовое". Плавно переключал скорости, объезжал ямы. Открыл ворота, загнал машину на участок. Лея тихо посапывала сзади. Вэйс открыл входную дверь пошире, почему-то вспомнил день, когда Ватутин появился на его пороге со спящей Леей на руках, и усмехнулся:

– Дежавю…

Вернулся к машине за девушкой. Взял её спящую, невесомую на руки и понёс в дом. Положил в гостиной на диван, снял туфли, тихонько сел рядом и долго разглядывал её. Сегодня она была в длинном тёмно-зелёном вечернем платье с полуоткрытой спиной: волосы собраны на затылке, подчёркивая длинную изящную шею. "Красавица дочь у Наумова!" – вздохнул он. "Что там у нас по сценарию? Изучаем стопы балерины, снимаем куртку и джинсы?" – припоминал он. Сейчас Вэйс понял, что не готов, как в прошлый раз, освобождать её от одежды: боялся, что может не остановиться…

      Алексей чуть подумал, куда её устроить, достал из шкафа постельное бельё, поднялся на второй этаж. "Пусть проснётся в знакомой комнате: не испугается…" Застелив постель в маленькой спальне с фотографиями, спустился вниз за Леей.

Когда он поднимал её на руки с дивана, она вдруг потянулась, словно просыпаясь, хотя глаза были закрыты, вдруг обвила его руками и прильнула к его шее губами:

– Лёша…

У Вэйса всё оборвалось. Его качнуло – чуть не оступился. Он не помнил, как дошёл до спальни. Мягко опустил Лею на кровать, осторожно расцепил её руки на своей шее. Не открывая глаз, она улыбнулась, протянула к нему руки и прошептала:

–Иди ко мне, Лёша…

Секунда, и руки упали, она снова уже спала. Вэйс укрыл её простынёй, тихо затворил дверь, медленно, обречённо спустился вниз. Сжал кулаки и что есть силы ударил в стену. Штукатурка осыпалась, вмятина в стене окрасилась кровью от разбитых костяшек. "Меркулов! Неужели ты никогда не отпустишь её?!"

Вэйс прошёл на кухню, достал из бара кем-то подаренный коньяк "Курвуазье". Налил в бокал, выпил. Не помогало. Он не понимал: как, когда эта девочка стала так много для него значить? Он бесился и признавал её власть над собой. Ради неё он был готов сорваться куда угодно и когда угодно. Она могла остановить его взглядом, вдохновить одним словом, он был счастлив, если оказывался нужным ей. А она ускользала от него: притягивала, как магнит, и не давала ни малейшего повода подойти ближе.

Находясь рядом с ней, он неимоверной силой воли сдерживал себя, чтобы не сжать в клещи объятий и, отрезав путь к бегству, сорвать поцелуй. Он не мог понять её взглядов, и это было мучительно! Иногда ему казалось, что она смотрит на него с любовью и восхищением, и Уварова обдавал жар. Но он… боялся обмануться: это могло быть плодом его воображения.

Вэйс ещё налил в бокал и выпил. Коньяк придал ему смелости. "Сейчас поднимусь и скажу всё как есть: о ней и о себе! – решил он и уже было поднялся, как вдруг вспомнил её запрокинутые руки: "Лёша…". "Что ты хочешь услышать от неё, недоумок? – спросил он самого себя. – Что она любит не тебя, Вэйса, а Меркулова? Тебе не хватило, что во сне она зовёт Его? То есть, ты хочешь, чтобы это она бросила тебе в лицо?"

Вэйс взял бутылку, бокал и, шатаясь, побрёл к себе в спальню.

* * *

Солнечный луч добрался до подушки спящей девушки: Лея открыла глаза. "Знакомая комната", – улыбнулась она. – Какой хороший сон!" Потом полежала, зажмурившись, ожидая продолжение сна, после снова открыла глаза. "Это не сон. Я – в доме Вэйса, но как?!" Лея села на кровати. На ней было вчерашнее вечернее платье. "Я была на вечеринке, потом ребята хотели подвезти меня домой, и я сказала им адрес. Я что, сказала им адрес Уварова?" Густая краска залила ей щёки: "Боже! Что он подумал обо мне?!"

Она взяла телефон и набрала Олю:

– Оля, привет. Турава. Ты представляешь, я вчера на вечеринке продиктовала вместо своего адреса адрес Вэйса. И теперь я у него.

То, что она услышала в ответ, повергло её в шок. Лея опустилась на кровать, подавленная, с внезапно потемневшими глазами. Сердце бешено колотилось в груди. "Да разве ж так можно?!" – только и смогла выговорить она.

Турава приподняла край платья и осторожно, чтобы не упасть, спустилась по ступенькам на 1 этаж. Ни в гостиной, ни на кухне,