Она тут же поняла, кто это сделал: так называемый ученый. Одержимый артефактами мамлюков, он хотел собрать полный набор реликвий — или, по крайней мере, так утверждал — и практически требовал, чтобы она показала ему все из своей коллекции. Она ответила, что у нее просто ничего нет, что было правдой. Когда она со смехом отказалась принять деньги, он разозлился и вылетел из лавки с мрачным видом, не предвещавшим ничего хорошего. Она и на это посмеялась. В конце концов, магазинчик был защищен.

Ей следовало догадаться, что он желал увидеть особые товары не потому, что надеялся обманом лишить ее чего-то ценного, но легко приобретаемого, а потому, что понимал истинное значение этих предметов.

А из этого следовало лишь одно: он служитель Пламени. Приди он от Консорциума Льда, обман бы не потребовался. Хотя Джордан пыталась сейчас держать Лед на расстоянии, ее семья имела с ним давние связи, что обеспечивало честные, хоть и несколько прохладные отношения. Консорциуму хватило бы достоинства обратиться к ней в открытую.

«Как я могла так сглупить?»

Она открыла дверь и шагнула за ковер — в темный туннель. Щелкнула выключателем. Затем, все еще сжимая в руках клинок и пользуясь магическими чувствами, начала спускаться, страшась того, что могла обнаружить. Если эти маньяки ее обчистили, с них станется устроить такой хаос... Один лишь предмет, попавший не в те руки, способен вызвать катастрофу. Сколько человек пострадает из-за беспечности Джордан?

Туннель под городом был высечен в скале неизвестно кем неизвестно зачем столетия или даже тысячелетия назад. Она приходила сюда еще маленькой. Знала каждый поворот и отголосок. А в то утро ощутила странный запах — настолько неуместный, что Джордан потребовалось время, чтобы его опознать. Петрикор — чистый густой запах дождя, омывающего горячий камень. Но туннель пролегал в нескольких километрах от Нила. Здесь никогда не было влажности. Очевидно, так пахли снятые защитные чары. Она предпочла бы об этом не знать.

Она ожидала увидеть пустые опрокинутые полки с разбитыми артефактами. Однако на первый взгляд все выглядело как прежде. На первый взгляд.

Перед магическим взором лакуна пылала, как костер в безлунную ночь. Предметы на полках не тронуты: сосуды с золой редких растений, неприметные кристаллы со следами экзотических металлов, браслеты, сплетенные из стеблей цветов, росших лишь на одном-единственном болоте на земле, которое давно уже пересохло, фульгуриты[33], найденные в высокогорных пустынных долинах, куда можно добраться лишь на муле, зеленый пузыристый тринитит[34] размером с обеденное блюдо, привезенный с военной базы в Нью-Мексико, — всякая всячина со всех уголков земного шара. Джордан тут же увидела их по форме накопленной магической ауры. Но самые редкие и сильные предметы хранились в тайных расселинах, выдолбленных в стенах пещеры. Одна из расселин не излучала магической ауры. Она была пуста.

Джордан не требовалось сверяться со списком, чтобы понять, что украдено. Одержимость липового ученого допускала лишь одну возможность. Он, или его союзники от Пламени, украли глиняную фигурку, найденную наполеоновскими войсками в оттоманской крепости, где они останавливались на три ночи, готовясь к осаде Акры[35]. У этого места много имен, ибо за семь веков оно часто меняло владельцев, в последний раз — во время Шестидневной войны: Форт Наполеона. Замок Радван. Каср аль-Баша.

Ее семья никогда не раскрывала предназначения статуэтки, хотя в ней содержалась невероятная энергия элементаля. Как бы то ни было, гомункул явно был создан великим чародеем ушедшей эпохи. В фигурке таилась сила, которой никто не должен обладать. Даже Лед. И уж точно не эти ублюдки-анархисты из Пламени.

Джордан сняла шарф и вскрыла пузырек с золой. Опрокинула серый порошок в центр шелковой ткани, затем прикусила большой палец и выплюнула каплю крови на золу. Поместила в смесь бледно-голубой кристалл и свернула платок. Перевязала его кожаным шнуром, положила в тайную расселину, где много поколений хранилась фигурка. Уникальная волшебная аура артефакта просочилась в камень, и импровизированный лозоискатель-компас, созданный Джордан, впитал остатки и начал едва заметно вибрировать под действием симпатической магии.

Она сунула сверток в карман, помедлила, оглядев свою коллекцию. Надела браслет из цветущих трав — все еще зеленых, как и в тот день столетие назад, когда их собрали, — положила покрытую патиной медную монетку под язык. Вкус у нее был не металлический, а соленый. Поднявшись наверх, Джордан достала ножны ятагана и спрятала их под одеждой. Бережно прикрыла тайную дверцу и восстановила чары, прежде чем уйти.

***

Гейб, вспотев до чертиков на душном чердаке через дорогу, выглянул, как раз когда женщина уходила.

— Ну что ж, привет, — произнес он, наблюдая, как она быстрым шагом удаляется прочь. — Куда это ты так спешишь с утреца?

С одной стороны, у Гейба имелся сотрудник иностранной разведки с бесценными археологическими артефактами. А с другой — женщина, которая бежала из лавки, явно специализирующейся на редкостях. Похоже, все сводилось к взяточничеству, а не к заговору. Но ему платили не за то, чтобы он судил книгу по обложке.

Благодарный за любую возможность отдохнуть от сидения в засаде, он отправился вслед за женщиной.

Одиночная слежка через кроличьи норы узких каирских улочек шла далеко не идеально: тут бы ему пригодилась команда. Но он ни за что не найдет потом эту женщину, если сейчас побежит в каирский штаб. Она вела себя нерешительно: медлила на перекрестках, изучая каждую улицу, прежде чем продолжить путь; внезапно останавливалась и меняла направление; кружила и пересекала один и тот же переулок снова и снова. Сначала Гейб принял это за безыскусные шпионские потуги, намерение запутать преследователей. Но она действовала так, будто искала что-то, шла по следу, который Гейб не мог разглядеть, или услышать, или унюхать.

Он, однако, был мастером своего дела и держал ее в поле зрения, даже когда она шла по многолюдному рынку. Она так его и не увидела.

***

Разумеется, ей не требовалось оглядываться, чтобы заметить его. Все чувства Джордан усилила магия. Преследователь, которого она вычислила, почти наверняка работал на человека, которого она искала, или был с ним заодно. И, возможно, намеревался ее убить.

Она не ожидала, что этот день станет ее последним. Внезапно она затосковала по отцу и матери — впервые так сильно за все годы.

Но это чувство одиночества ее бесило. Она порвала со Льдом много лет назад. Выходит, она может погибнуть, выполняя за них грязную работу, а эти болваны даже не узнают, какую услугу она им оказала.