Между прочим, мне пришлось отдать Пинкертонову тридцать пять тысяч, чтобы он нарыл всё это. Так ещё и ежедневных расходов на шесть кусков. Зато через три дня вся эта информация была у меня в кармане.

— Так что? — спросило я его. — Будешь дальше слушать? Или мне сходить в налоговую с этой информацией? Уверен, их очень заинтересует, откуда у двух пенсионерок, никогда не имевших больших средств, вдруг оказались подобного рода активы.

Его злое молчание и растерянность в застывшем взгляде были более чем красноречивым ответом.

— Прекрасно. Раз мозги у тебя ещё работают, слушай дальше. После того как ты переоформишь квартиру, ты прекратишь донимать её. Никаких больше проверок из службы по попечительству. Никаких звонков и преследований. Узнаю, что ты хотя бы один шаг в их сторону сделал, даже просто посмотрел недобрым взглядом, я тебя уничтожу. Ты меня хорошо понял?

Вижу, что понял. У него просто не осталось других вариантов.

Встав со стула, я пошёл на выход. Но уже у самой двери услышал то, что и ожидал.

— Тебе это с рук не сойдёт, — выпалил он, всё ещё сжимая бумаги в руках.

Нет, ну он должен был попытаться. Сказать напоследок хоть что-то. Такова его натура. Нужно оставить последнее слово за собой. Ведь он так к этому привык.

Да только его эмоции… Они были так же далеки от решительности выполнить свою угрозу, как я сейчас от своей прошлой жизни.

А угроза без возможности претворить её в жизнь — признак слабости.

Я расхохотался. Искренне. Весело.

— Да мне на это насрать, мразь. Попробуй. Вперёд! Уверен, что через пару дней, когда ты остынешь, что-то в твою тупую и жадную голову придёт. Я даже буду не против, если ты попытаешься, — предложил ему. — Только пойми одну простую вещь. У тебя есть ровно один выход из этой ситуации. Ты сделаешь так, как я сказал, после чего уволишься с работы и уедешь из столицы. Мне плевать куда. Хоть во Владивосток проваливай, но больше не смей здесь появляться. Если я хотя бы краем уха услышу, что ты не последовал моим крайне настоятельным рекомендациям, то эта статья выйдет в свет. И тогда…

Я пожал плечами.

— Среди твоих клиентов имелись люди с довольно высокими званиями. Как думаешь, на кого они скинут всё дерьмо, как только стулья под их задницами начнут раскаляться?

О, вижу, эта мысль всё же пришла ему в голову. Ведь они обращались к нему, чтобы избежать ответственности. Так зачем им нести эту самую ответственность ещё и за ЕГО действия?

— У тебя есть время до этого вечера, — сказал, прежде чем закрыть за собой дверь. — Или я тебя уничтожу. Потерять половину или всё разом. Выбор за тобой.

И вышел в приёмную.

Сидящая за столом милая секретарша улыбнулась мне на прощание. Минут через двадцать приказ перестанет действовать, и она вовсе забудет, что видела меня тут. Как и все, кто меня видел и с кем я контактировал. Даже записей не останется. Удивительно услужливый дежурный пообещал удалить их сразу, как только я уйду отсюда.

А насчёт этого ублюдка… Я сказал ему правду. У него есть только два выхода. Или потерять половину и исчезнуть, или лишиться вообще всего и угодить в места не столь отдалённые. Можно было бы вообще оставить только лишь один вариант, но… нет смысла.

Зачем загонять крысу в угол, из которого она не видит выхода? В такой ситуации ей в голову может прийти какая-нибудь дурная мысль, а мне этого не нужно. Нет. Надо, чтобы эта возможность маячила у неё перед носом. Чтобы она осталась единственным вариантом к спасению.

И тогда ничего другого ему не останется, кроме как сделать то, что нужно мне.

Глава 15

Роман не особо жаловал, когда в его кабинет врывались без спроса. На самом деле, он крайне этого не любил. Как и любой ответственный человек, он предпочитал тишину. Особенно когда разбирался с бумагами. Особенно когда на его столе лежали документы по новому делу. Самое то — посидеть и подумать над появившейся проблемой.

Стеклянная дверь распахнулась. Сестра буквально ворвалась внутрь, распалённая и возбуждённая. Роману хватило одного взгляда на её лицо, чтобы понять: случилось что-то важное.

Такое состояние у неё могло быть только лишь по одной причине, и Роман прекрасно знал, по какой именно. Похоже, что Рахманов всё же уважил его просьбу и сделал то, что он просил.

— Давай сюда! — дерзко приказала Настя, остановившись в шаге от его стола и протянув открытую ладонь.

— Прости, кажется, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. — Роман состроил удивленное выражение, надеясь, что сможет не рассмеяться сестре в лицо.

— Я выиграла! — заявила та. — Рахманов идёт со мной на приём. Ты проиграл.

— Прости, но разве я уже не выиграл? — в ответ спросил он её. — Разве он не отказал тебе в первый раз?

— Увиливаешь? — тут же подозрительно прищурилась сестра.

— Единственная, кто здесь увиливает, — это ты! Настя, напомни мне, вдруг я ошибаюсь, но разве наш спор не звучал дословно так, что Александр согласится в тот момент, как ты сделаешь ему это предложение?

— И что?

— И что? — со смешком повторил он. — А то, что ты уже предлагала ему это. Сама об этом говорила. И, если не ошибаюсь, он тебе отказал.

— И что? — снова сказала она. — Это неважно. Он согласился идти со мной на приём. Так что ты проиграл…

— Не согласен…

— Рома, просто признай поражение, и всё, — недовольно заявила Анастасия. — В конечном итоге суть спора заключалась в том, пойдёт он или нет…

— Ты это сейчас придумала.

— А ты не хочешь выполнять условия спора! — заявила сестра.

— Думаю, что единственная, кто не хочет их выполнять, здесь именно ты! — саркастически хмыкнул Роман. — Учитывая твой проигрыш и то, что ты мне должна…

— Да я лучше замуж за него выйду на этом проклятом приёме, чем сделаю это! — вскинулась она.

— То есть, — сделал Роман вывод, — если бы ты проиграла, то выполнять условие всё равно не стала бы, так? Такова цена твоего слова, сестрёнка?

Тут Настя немного сдулась. А Роман