порадовался. Он хорошо понимал, что она и так знает, что фактически, если следовать спору до последней буквы, то она действительно проиграла. И сейчас любыми способами хотела избежать этой участи.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так, — уже холоднее заявила она. — И ты знаешь…

— Я знаю, что если бы ты не нашла выход, чтобы отмазаться от своего проигрыша, то сделала бы так, как я сказал. Отец давно ищет тебе жениха. Просто он тебе этого ещё не сказал…

— Я об этом и сама как-нибудь догадалась бы, — тут же язвительно заявила сестра. — Но если он думает, что я когда-нибудь подумала о том, чтобы…

— Он сын князя, Настя, — напомнил ей Роман. — Это хорошая партия.

— Он жирный боров, у которого вместо мозгов чрезмерно завышенное чувство собственной важности. Я ни за что не поверю, что папа…

Она замолчала и затем скривилась.

— Вот видишь, — улыбнулся Роман. — Ты и сама всё понимаешь.

Сестра пару секунд помялась, затем вздохнула и окончательно растеряла весь свой воинственный настрой.

Роман выждал, пока Настя плюхнется в кресло напротив его стола, и только потом продолжил:

— Как у вас успехи с делом? Я слышал, что Калинский заходил сегодня. Это правда?

— Да, — недовольно буркнула она. — Правда.

— И как ты?

— А как я могу, по-твоему, быть? — недовольно спросила она в ответ. — Он всё такая же мразь, каким и был. Даже хуже.

Он слишком хорошо её знал, чтобы не обратить внимание, каким тоном это было сказано. На то, как она отвела глаза в сторону, стараясь не встречаться с ним взглядом, когда произносила это.

В этот момент Роман вспомнил то самое желание, которое испытал сразу после того, как узнал о том споре Калинского с его дружками. Найти и сделать мерзавцев инвалидами. Всех. До единого.

— Что он сказал?

— Ничего…

— Настя, что он тебе сказал? — уже куда более резким голосом спросил Роман.

Настя помялась пару секунд, после чего пересказала произошедшую встречу.

Узнав об этом, Роман на секунду не сдержался.

— Сука. Мягко я с ним обошёлся.

— Что? — тут же спросила Настя.

— Ничего, — моментально отмахнулся он от её вопроса. — Что вы будете делать с этим иском?

— Ничего, — ответила сестра. — Это их способ надавить на нас из-за того, что мы смогли выбить рассрочку. Я уже позвонила Уткину и остальным клиентам по нашему групповому иску. Не все пока ответили, но большинство находится в такой же прострации, как и их капитан.

— И немудрено. Обзванивай остальных.

— Да я и сама знаю.

Правда, выражение на её лице в тот момент было такое, словно на этом план действий и заканчивался. Впрочем, Романа бы это не удивило. Ситуация действительно сильно усложнилась. Слишком сильно.

Он поставил себе мысленную заметку поговорить с Александром. Возможно, им придётся слить дело, чтобы не допустить рассмотрения этого иска. Если Уткина признают виновным, то их первоначальный иск банально завернут, полностью удовлетворив требования компании-владельца. А это уже форменное поражение.

Ещё и от Калинского.

— Скажи Александру, чтобы зашёл ко мне…

— Как вернётся, я сразу передам, — пообещала Настя.

— Он не на работе? — удивился Лазарев.

— Нет. Уехал куда-то по своим делам…

— Это интересно, какие такие у него дела, когда на вашего клиента в суд подают, — проворчал Роман.

Желания распекать подчинённого за самодеятельность он не испытывал. Рахманов вроде не идиот, чтобы заниматься ерундой в такой ситуации…

— Ладно. Разберёмся, — вздохнул он. — Вернёмся к нашему вопросу. Ты не выиграла.

— А я считаю иначе.

Настя скрестила руки на груди и уставилась на него.

— Просто ты не хочешь платить свой проигрыш. Вот и всё. В конечном итоге я победила. Он идёт на приём со мной. Или не ты меня учил, что промежуточные поражения не имеют смысла, если молоток судьи в конечном итоге ударил в твою пользу?

Нет, разумеется, Роман мог привести ещё два десятка доводов. Но зачем? Он уже смирился со своей потерей, так какой смысл?

Их отец всегда говорил: если ты проигрываешь, то сделай так, чтобы это поражение дало тебе преимущество. Полезный совет, который Роман никогда не забывал.

А для того чтобы его собственный маленький план начал работать, требовалось, чтобы сестра находилась в хорошем расположении духа.

— Ладно, — сказал он, состроив на лице самое правдоподобное выражение уязвлённой гордости, на какое только был способен. — Ты победила.

Сестра довольно протянула руку с раскрытой ладонью в его сторону. Роман достал из кармана электронный ключ от машины и отдал его ей.

В конце концов, это всего лишь машина. Пусть эта ему дорога, но он себе и новую купит.

* * *

На работу я вернулся в великолепном расположении духа. Ещё бы было иначе. Разобраться с этим уродом, да ещё и помочь его бывшей жене с ребёнком — оно того стоило.

К сожалению, радость эта была временной. Пусть жажду «крови» я и утолил, проблем наших это не решало.

— Я позвонила Уткину, — сообщила мне Анастасия, едва я вошёл в отдел. — Он в таком же шоке, как и мы.

— Ну не преувеличивай, — немного осадил я её. — Не в таком уж мы и шоке. Это было ожидаемо.

— Ожидаемо?

Настя посмотрела на меня так, словно я был каким-то безумным пророком из прошлого и только что провозгласил конец света… Хотя нет. Так себе аналогия. Скорее уж, сумасшедший бездомный, кричащий на всю улицу, что он прочитал в газете недельной давности, которой укрывался холодной осенней ночью.

Ладно, чего уж греха таить. Я не знал, что они сделают конкретно это. Просто ждал чего-то в этом духе.

Ждать, что после подобной оплеухи, какую они отхватили в зале суда, наши противники станут смиренно сидеть на своих задницах и ждать, пока их стройный план развалится, было столь же опрометчиво, как съесть забытый на несколько недель в холодильнике просроченный йогурт.

Эффект будет предсказуем.

Вот и тут так же. Другое дело, как нам теперь это парировать? Способы есть.

За время, что меня не было, Лазарева сделала то, что от неё требовалось. Позвонила Уткину и сообщила о случившемся. Сказать, что он оказался неприятно удивлён произошедшим, означало ничего не сказать. По словам Насти, сначала наш капитан