и адресована она была явно ей. В своей прошлой жизни Тина действительно старалась подстраиваться под подруг, потому что боялась, что они не захотят с ней дружить, но никто так нагло и открыто никогда не пользовался этой ее слабостью. Кристине из этого мира повезло намного меньше.

– Здесь самообслуживание, – сухо заметил Натан.

Улыбка Саманты дрогнула. Но сдаваться она не собиралась.

– Я знаю. Но Кристина в курсе всех моих предпочтений и может сделать заказ для меня, а я пока расскажу тебе, какой мямлей она была в школе. Будет весело, уж поверь.

– Ты уверена, что подруга Кристины? – спросил Натан. – Очевидно, ты ее совсем не знаешь…

– Нет, она права. В школе я была очень робким ребенком, – без стеснения подтвердила Тина. Перед Натаном ей было совсем не стыдно в этом признаться. – И некоторые этим неплохо пользовались.

Она послала Саманте улыбку и почувствовала себя просто замечательно, получив в ответ раздраженный взгляд. Завернув в кафе, чтобы поднять себе настроение, еще раз поиздевавшись над тихоней из класса, девушка Саманта не ожидала, что все так обернется.

– Но тогда как? – не понимал Натан, полностью игнорируя топтавшуюся у стола Саманту. – Такие изменения…

– Так уж вышло, что после выпуска я попала в настоящий кошмар. И когда смогла из него выбраться, поняла, что мне нужно стать сильнее.

Саманте все же пришлось их покинуть. Провожая ее взглядом, Тина гадала, какие еще отличия проявятся из ее прошлой жизни в том, реальном мире? И что случилось с настоящей Кристиной, место которой ей пришлось занять?

Ко всем уже имеющимся причинам, по которым столик у окна мог пустовать в переполненном кафе, добавилась еще одна, которая нравилась Тине меньше всего. Она не хотела, чтобы случившаяся сцена с одноклассницей была запланирована сюжетом. От этого могло появиться слишком много проблем, к которым Тина не была готова.

– Жаль, я не знал тебя в школьные годы, – признался Натан.

– Это не то, что я хотела бы тебе показывать. – Покачала головой Тина. – Я была слишком жалкой. Даже вспоминать о том времени не хочется.

– Ты не можешь быть в этом уверена. – Упрямо настаивал Натан. – Кто бы ни заставил тебя так думать, он был неправ.

– Ладно-ладно. Сдаюсь. Что я могу сделать, если ты так уверен? Но тебе не кажется, что это немного несправедливо? Ты знаешь о моем прошлом уже очень много, а я о тебе – ничего. Помнится, ты задолжал мне рассказ о своем детстве.

Натан повел плечами.

– Рассказывать особо нечего. Я был нежеланным ребенком своей матери. И незапланированным – для отца. Когда умерла его жена, отец долго скорбел, пока не встретил мою мать. Она оказалась удивительно похожа на погибшую. Я видел фотографии, и их сходство действительно просто поразительно. Отец увлекся. Некоторое время они встречались. Но… Я слышал, что его жена была доброй и заботливой. В моей маме ничего этого нет. В конечном счете, внешнего сходства не хватило, чтобы удержать отца. Они расстались. – Натан рассеянно блуждал взглядом по улице за окном. Голос его был ровным, даже равнодушным, и Тина никак не могла понять, правда ли прошлое его нисколько не волнует, или он сдерживает чувства. Она еще недостаточно хорошо разбиралась в его привычках, чтобы угадывать настроение так же виртуозно, как это делал Эйдан. – Через какое-то время мама узнала, что беременна. Долгое время я не понимал, почему она не отдала меня отцу сразу, если я так отравлял ее жизнь. Но причина оказалась довольно банальной: она не знала, от кого ребенок.

Натан замолчал. Он не хотел рассказывать о том, как жил, пока судьба не свела его с отцом. Откровенная ненависть матери и жестокость ее мужчин, любивших срывать злость на беспомощном ребенке, нельзя было назвать подходящей темой для разговора за обедом. Но ему следовало быть достаточно откровенным, чтобы Тина могла себе представить, что он за человек.

– Моя жизнь была… довольно непростой…

О том, что безопаснее всего было прикинуться частью интерьера, потому что тебя не побьют, если не заметят, Натан рассказывал скупо. Старательно опуская ненужные детали, чтобы не выглядеть совсем уж жалким.

– Я не имел права просить, жаловаться, плакать. По этой причине мне все еще не удается должным образом проявлять эмоции. – Признался Натан, не став уточнять, что работать над этой проблемой до недавнего времени он считал излишним. Его отстраненность долгие годы была его броней и позволяла держать большинство людей на расстоянии. – Я понимаю, что это может раздражать, но прошу проявить терпение. Со временем я разберусь с этой проблемой.

– И это ты называешь непростой жизнью? – помрачнела Тина. Когда Натан сказал, что их ситуации похожи, она ожидала услышать историю о ребенке, не получившем материнской любви и вынужденном заботиться о себе самостоятельно. – По-моему, это называется жестокое обращение с детьми.

– Сейчас это уже неважно.

– Еще как важно! Даже понимая, что трагичная предыстория персонажей – популярный и хорошо работающий сюжетный ход, Тина не могла оставаться спокойной. Потому что эту ужасную предысторию мир дал человеку, который был ей небезразличен.

– Просто невероятно, что ты сумел вырасти нормальным человеком.

– Я не совсем нормальный. Несколько лет мне приходилось ходить к психологу каждую неделю.

– А я два месяца в психушке пролежала. В этой битве тебе меня не победить. Ты нормальный. И это просто невероятно.

Эта беседа вызвала в Тине больше эмоций, чем предполагал Натан. Отвлечь ее и немного успокоить сумел лишь Томас, неожиданно появившийся из одноэтажного здания.

Увлеченная разговором, Тина не заметила его, пока Натан не указал на противоположную сторону улицы.

ГЛАВА 16. Завершение коллекции

Приятно провести время в компьютерном клубе Томас не смог. Не прошло и часа, как его отвлек звонок. Телефон ползал по столешнице, озверело вибрируя и мигая, чем отвлекал от игры.

Сначала Томас собрался отключить звук, но передумал, увидев, что звонок не от родителей. Вызов пришлось принять. Барни не стал бы доставать его по пустякам.

– Что?

– Полиция снова здесь. Ходят, опрашивают жильцов.

Он сильно преувеличивал. По квартирам прошелся всего лишь участковый, чтобы проверить, не видел ли кто-то в последнее время в районе разыскиваемого преступника. Был мужчина один. Но страх в голове Барни превратил эту рутинную проверку в настоящую сцену облавы.

– Пусть ходят. Мне какое дело? – раздраженно спросил Томас. Он уже сбился со счета, сколько раз успел пожалеть, что связался с этим парнем. Если бы когда-то не рискнул с ним встретиться, чтобы выкупить эксклюзивную коллекцию, которую Барни отказался показывать в чате, сейчас не пришлось бы