Глаза лейтенанта буквально полезли на лоб от удивления и страха: перед его лицом возникло тонкое, чуть толще шариковой ручки, щупальце с заостренным концом. Конец этот покачивался совсем близко, лишь чуть-чуть не касаясь кожи Авдея.

– Зснаешь, чшто этхо? Дхар. Вхеликхий. Зслишшкхом вхеликхий для вхас, отжшившхих. Вхы его не вхыдержшиваетхе и мрхете, кахкх муххи. В твхоем гхородхе ужше нхачхалазсь эпхидемхия. Гхочхешь зстать зследхуюжщим?

Морозов осторожно помотал головой, не сводя взгляда со щупальца.

– Тхогда разсболкхируй двхерь!

Хватка на шее ослабла, а щупальце чуть отодвинулось от лица Авдея, давая ему возможность повернуться и выполнить приказ. Но поднять голову, чтобы увидеть лицо напавшего, лейтенант по-прежнему не мог. Да и не очень-то хотел, если честно. Он был совершенно уверен, что в таком случае ему не жить. А если как сейчас, шанс еще есть.

– Молодетс!

Неизвестный расположился прямо за спиной Морозова, но периферийное зрение лейтенанта все же невольно выхватило в зеркале заднего вида часть его лица. У-уф! Зря волновался – незнакомец был в балаклаве. Прорези в плотной черной ткани были только для глаз и не давали никакой возможности для опознания. Пробудилась надежда: раз скрывает лицо, значит, убивать не собирается… Только почему же он так говорит странно? Этот дефект речи сработает получше всякой особой приметы… если он, конечно, не искусственный.

– А тхеперь поежхали!

– Куда?

– В отдхеление! А по дхорогхе тхы мнхе кхое-тчшто разскхажешь!

* * *

– Трхое. В кхостхюмах. Стрханныгх. Срхеднхевекоховыкх. Тхы дхолжен зснать. Одхин изс никх – маг Вхиктор. Мхе нужнхо зснать, гдех озстальные!

Авдей замер. У него сжалось горло. Он знал, да. Видел их, всех троих, когда… Постойте! Так их же задерживали! Почему воспоминания об этом напрочь вылетели из головы? Почему сейчас он считает нормальным и правильным помогать им, когда… Когда что? Их в чем-то обвиняли? Или нет? Или просто приказали задержать, типа «для выяснения»? Почему он ничего не помнит? Приказали забыть? Бред, как это возможно? Нет, сказать «забудь об этом!» – пара пустяков, а вот и впрямь забыть… Это… Это… Да что творится-то вообще и кто эта тварь на заднем сиденье?! Не человек уж точно! Сдать их… этому… Брр! А спать как потом? Это же люди!

Ага, люди, только ты, Авдей, их не знаешь, они для тебя чужие. А на кону твоя жизнь. Что за страшная болезнь на кончике щупальца этого создания? Ты не только сам умрешь, но и других заразишь… Эпидемия, чума… А если эта тварь врет? Нет, не врет, и ты это знаешь. Ты же слышал о заболевших, но предпочел не придать этому значения. Потому что так комфортнее: не вижу зла, не слышу зла… Только от того, что ты закрываешь глаза и уши, оно, зло это, никуда не девается. И монстр на заднем сиденье никуда не денется. И щупальце его ядовитое, что вибрирует сейчас в напряженном нетерпении в нескольких сантиметрах от твоей шеи. А тебя жена с маленьким сыном дома ждут. Ты их променяешь на этих, «в странных средневековых костюмах», один из которых к тому же – сын олигарха? Они в жизни не оценят твоего самопожертвования! Тогда зачем? Ради чего? Подвигами хорошо восторгаться в книгах и в кино. И помечтать перед сном, после чего забыться в объятиях жены. А в жизни «красиво умереть во имя» – это для романтичных юнцов, еще толком не осознавших, что к чему. А тебе, Авдей, есть что терять, есть ради кого жить. Поэтому не дури!!

– Я зхжду! – напомнил о себе монстр. – Не мхолтши! Не пховержью, чтхо тхы ничхего не знахаешь.

Щупальце чуть прянуло вперед, и его конец заплясал около правой щеки Авдея. Как хорошо, что на улицах почти не было машин – иначе бы от такого «метода кнута» Морозов запросто бы устроил нехилую аварию. А так машина просто вильнула на пустой дороге, и у водителя сердечный ритм дал сбой.

– Знаю, – быстро проговорил он. – Их привезли в отделение вчера вечером… Они так чудно́ выглядели… В кино, что ли, снимались? А что, наш замок – прекрасная декорация или даже площадка для любого истори…

– Не кхино! – перебил его монстр. – Этхо дхругжое.

– Вы их знаете?

На несколько секунд Авдею показалось, что сейчас он услышит что-то вроде «вопросы здесь задаю я», но…

– Зхнаю. Онхи опхасны.

– Опаснее вас? – неосторожно вырвалось у Морозова.

Звуки, которые послышались затем с заднего сиденья, можно было бы назвать смехом лишь при очень богатом воображении – настолько они были странными.

– Нхет. Нхе опхаснее. Но тхебя онхи смхогшут погхубжить, есжли будехшь молчхать. Гдхе двхое осжтальных?

– Где парень – не знаю. Он ушел из отделения утром. Куда – не сказал.

– А дхевушкха?

– У нас, в отделении. До сих пор, наверное. Этот… Виктор настоял, чтобы она была в безопасности.

– Нху конхечшно! – с каким-то даже удовольствием произнес монстр. – В пхолной безхопасжности!

И от последовавших затем новых жутко-необычных звуков его смеха кровь Морозова пришла почти в полное соответствие с его фамилией.

21 августа, Лесногорск

Я решил все же продолжить эти записи, хотя отжившего, который их вел, больше нет. Ну, строго говоря, последнее время он был не совсем отжившим. Он был на грани перехода к принципиально новому уровню, но не смог отринуть атавистическое «человеческое» мышление. Эта ошибка и стала для него роковой.

Но в данном случае предметом моего интереса становится не он сам, а его исследование, которое пришлось на ту тему и тот исторический момент, что, быть может, станут поворотными в жизни этой планеты. Точнее, станут обязательно, это невозможно остановить. Вопрос времени, не больше. Поэтому стоит продолжить эти записи хотя бы в качестве хроники великой трансформы, которой подвергается биосфера Земли.

В предыдущей своей записи мой предшественник коснулся одного очень важного момента: изменения программы Источника под влиянием внешнего воздействия. Это странное заблуждение отживших можно объяснить лишь безмерно завышенной и неадекватной самооценкой их биологического вида. В известной степени жаль, что даже столь продвинутая особь, прошедшая так далеко по пути личной трансформы, не смогла избежать подобного.

Однако тут стоит пояснить. Программа Сеятелей не является жестко алгоритмичной. Напротив, она гибкая и многовариантная, способная своевременно воспринимать и реагировать на изменения окружающей обстановки, переходить к другому протоколу, если говорить на понятном отжившим языке. И только недальновидный глупец, которому чувство собственной значимости мешает разглядеть истинное положение вещей, может подумать, что таким образом некие внешние факторы, к которым относится, разумеется, и деятельность отживших, способны кардинально изменить программу. Нет, максимум, что они могут, – это спровоцировать ее на некую самомодернизацию, иной способ действий, который все равно приведет к тому же результату, что и заложен в нее изначально, – очистке Земли от той части человеческой расы, которая не сможет или не пожелает перестроиться в соответствии с запросами Вселенной, выраженными Сеятелями. То есть от 85 процентов нынешнего так называемого разумного населения планеты.