– Я просто призвал воду. Ничего особенного, все-таки от нескольких ведер толку немного.

– Я не знал, что ты обладаешь такой силой, – заметил доктор Эриксон.

Я тоже не знала, подумала я. Я услышала громкий стук в дверь, и она тут же открылась. Колламу не пришлось отвечать на эту реплику доктора, потому что в комнату зашла Ларимар и поздоровалась с нами.

– Как я вижу, с вами все в порядке. – Она искала мой взгляд. – Киовар ждет тебя уже целый час, – ее голос звучал очень любезно.

– Я не сочла эту встречу особенно важной сегодня утром. Я должна была позаботиться о Колламе, инцидент его сильно измотал.

И действительно, мы с Рубином еле дотащили его до дома. В тот момент, когда дверь за нами захлопнулась, он рухнул на пол от изнеможения. Мы затащили его на диван, и я всю ночь ни на шаг от него не отходила.

– Разумеется, – ответила она, склонив голову. – Но сейчас вокруг него достаточно других людей, которые могут о нем позаботиться. Тебе надо идти. Важно, чтобы мы узнали, что у тебя нет никаких проблем. – Наверное, прежнюю любезность я себе нафантазировала, потому что сейчас ее голос был острым, как нож.

Я посмотрела на Коллама. Я не оставлю его, если он не хочет, чтобы я уходила.

– Я с тобой, – сказал Рубин, все это время молча стоявший рядом с матерью.

– Я сама найду дорогу, – отмахнулась я.

– Нет, это отличная идея, – согласилась Ларимар. – Ты же не против? – обратилась она к Колламу. – Рубин присмотрит за Эммой.

Коллам с измученным видом кивнул:

– Я подойду позже и… – Он обратился к Рубину: – Спасибо тебе за то, что ты вчера защитил Эмму.

– Не за что.

Я поцеловала Коллама на прощание.

– Я сама справлюсь. А ты пока отдыхай.

Мы с Рубином молча шли по улице. Мысли в моей голове кружились из стороны в сторону.

– Как думаешь, пожар был действительно несчастным случаем? – спросила я спустя некоторое время.

– А ты так не думаешь? – Рубин остановился.

– Я не знаю. Впрочем, в пабе было действительно много свечей. Одна, наверное, может и упасть так, что никто этого не заметит. – Я прикусила нижнюю губу.

– То, что сделал Коллам, было просто безумием. В городе только об этом все и говорят. Только посмотри. – Он вытащил из брюк листовку и развернул ее.

Я потрясенно смотрела на картинку. На ней были изображены Коллам, я и Рубин перед горящими домами. Позади нас вздымалась водяная стена. Картинка выглядела настолько реалистично, будто стена вот-вот сдвинется с места.

«Шелликот спасает Лейлин», – было написано крупными буквами над изображением. «Какими еще силами обладает Коллам?» – гласил подзаголовок, который я тихо прочла.

– Я тоже задаюсь этим вопросом.

Не отвечая Рубину, я протянула листовку в его руки. Его глаза искрились любопытством.

– Нам следует поторопиться. Киовар – не самый терпеливый товарищ.

Рубин не сдвинулся с места:

– Ты тоже не знаешь, не так ли?

– Что не знаю? – спросила я.

– То, какими силами он еще обладает.

– Я не думала, что тебя это как-то касается. Коллам потушил огонь. Вы должны быть ему благодарны и не раздувать слухов из ничего.

Рубин сунул руки в карманы брюк и улыбнулся. Любая другая девушка, наверное, растаяла бы при виде этой улыбки. Но ко мне он пришел с ней не по адресу.

На самом-то деле я тоже размышляла обо всем этом прошлой ночью: какими способностями еще обладает Коллам и прежде всего откуда они вообще взялись? Все мои мысли заканчивались лишь одним объяснением: Муриль не была плодом моего воображения. Огонь распространился после того, как я рассказала Колламу о своем втором видении. Было ли это предупреждением? Если бы Коллам не смог потушить пожар, сейчас от Лейлина остались бы одни руины. Но почему она позволила ему потушить его? Было ли это очередной демонстрацией ее силы? Я покачала головой. Это все были какие-то выдумки. Коллам был шелликотом, и, наверное, не было ничего удивительного в том, что он мог повелевать своей стихией.

Рубин ни на секунду не выпускал меня из виду. Теперь он покачивался на пятках вверх-вниз.

– Я думаю, что это вполне меня касается, и я не отстану, пока не пойму, что происходит.

– На здоровье, ни в чем себе не отказывай.

– Этого я точно делать не буду, обещаю.

– Нас еще не представляли друг другу, – поприветствовала меня та же зеленоволосая целительница, которая ухаживала за моими ранами. – Меня зовут Луна, и я буду тебя осматривать.

– Разве Киовар не собирался это делать?

– Он не хотел ждать тебя еще дольше, поэтому он вернулся к своим исследованиям. Его все равно не устраивал факт того, что Ларимар требовала от него лично осмотреть вас обоих. Он считает, что это ниже его достоинства.

Я выдохнула с облегчением, и Луна, судя по всему, поняла это неправильно.

– Тебе нечего бояться. Это не больно. Однако я проникну в твой разум, и необходимо, чтобы ты мне открылась.

Вот теперь мне было страшно. Закрывать свои мысли стало для меня совершенно естественной процедурой, и я даже не знала, смогу ли так быстро отбросить этот щит.

– Перед этим я дам тебе сок, и тебе будет легче расслабиться.

– Я не принимаю наркотики! – отмахнулась я.

Луна рассмеялась:

– Это не наркотик. Мы ведь все же хотим выяснить, что произошло в Беренгаре, не так ли?

– Теперь я начинаю думать, что нафантазировала себе изменения в Колламе, – поспешно объяснила я. – Я, по-видимому, не особенно хорошо справлялась с переменами в своей жизни.

Луна слушала меня, улыбаясь:

– Мы разберемся с этим делом, и если твои мысли сейчас запутаны, так даже лучше.

– Я не сумасшедшая или что-то в этом роде, – возразила я. – Это просто…

– Просто выпей. – Она протянула мне стакан.

Я кивнула и глотнула сока, который даже нельзя было назвать невкусным.

– А теперь ложись на кушетку и попытайся расслабиться.

Едва я вытянула ноги, как заметила, что все мои конечности вдруг стали тяжелыми.

– Просто ни о чем не думай, – услышала я голос Луны. Что-то мягкое погладило меня по лбу. Прохладные пальцы легли на мои щеки. Я попыталась держать глаза открытыми, но мне это не удалось.

– Здесь ты в безопасности, Эмма. Никто не причинит тебе вреда. Откройся мне.

Но я не хотела открываться. Она узнает обо мне все мыслимое и немыслимое. Увидит каждую мысль, что хоть когда-то посещала мою голову. Мои видения. Может ли мне стать еще более стыдно?