Ему-то хорошо — он вон, какой субтильный! Усох, пока в склепе вялился. А мы с Ваней, по сравнению с ним — еще те здоровяки. Но пришлось постараться и втянуть живот, хоть мое нынешнее тело и не было раскормленным до безобразия. Так-то оно было достаточно сухощавым.

Я прошел между торцом плиты и стеной коридора впритирочку, основательно разодрав под одеждой спину и грудь. Но я-то пролез, а вот моему крепкому молодому старику этого сделать не удалось — он чуть в этой дыре не застрял. В общем, пришлось его оставить за дверью. Если сумеем подзарядить магией те самые пресловутые накопители — плита и откроется.

А за «дверью» царила полнейшая темнота, да такая — хоть глаз коли. Пришлось в срочном порядке подключать магическое зрение.

— Дед! Меня подожди! — окликнул я старика, чьи гулкие шаги еще слышались в отдалении.

Я увидел, как прямо по курсу разгорается небольшой светящийся шарик, типа файербола, только не огненный. Вот уже и мертвяка стало видно, над головой которого этот шар и завис. Я в несколько шагов догнал Вольгу Богдановича и пристроился рядом.

— Совсем старый стал, дед? — безобидно подначил я старика. — Простой светляк и тот сообразить сразу не сумел?

— Да не старый я, Ромка — мертвый я! — очень серьезно отозвался Вольга Богданович. — Пусть думаю, хожу и несу всякую чушь, но от этого живее не стал. Мозга у меня, как такового, и не осталось вовсе — а на одной «духовной пище» далеко не уедешь. Это ведь сложный процесс… Как бы объяснить… — Старик, не прекращая цокать по каменному полу подковами своих примечательных штиблет, задумался. — Ведь когда ты жив, — наконец произнес он, — то все сведения и знания, и старые, и поступающие сие же мгновение, укладываются у тебя здесь. — И он постучал по своей голове кончиком указательного пальца.

— Ага, — понятливо кивнул я головой, — память длительная и краткосрочная сохраняется на «физическом носителе» — мозге?

— Точно, мелкий! — похвалил меня старик. — Ладно придумал — «физический носитель!»

Я не стал его в этом разубеждать, пусть думает, что действительно я придумал.

— А поскольку мозг после смерти у меня усох, куда почище тела — то вся память у меня теперь содержится на «духовном носителе», — тут подхватил мой термин старикан, — то бишь, моей бессмертной душе!

— А у нее, выходит, ограниченная вместимость? — логически продолжил я его обсуждения.

— Выходит, что так, — кивнул старикан. — Недаром же придуман Создателем круговорот душ в Колесе Сансары. Ведь выходят они оттуда абсолютно чистыми — без каких-либо знаний о предыдущих воплощениях! Вот и сбоит моя память… От лишнего избавляясь…

— Выходит, что для нормального функционирования организма, важны обе составляющие: и физическая, и духовная?

— Воистину, внучек! Воистину! Только живой организм может полноценно существовать! Так сказать, в природной гармонии! А я — не могу! Вот тебя на ноги поставлю — и обратно в любимый саркофаг вернусь!

— Ты, деда, пока не спеши! А если чего забываешь — записывай!

Темный коридор, освещаемый магическим светляком, продолжающим висеть над нашими головами, пару раз вильнул, и мы вновь уткнулись в очередной тупик. Здесь у плиты, перекрывающей дальнейшую дорогу, на высоком постаменте была установлена каменная чаша.

На этот раз старикан отцепил с пояса небольшой кинжал в драгоценных ножнах и произнес:

— Давай сюда руку, Ромка, дальше уже вся охрана на нашей крови замешана. А у меня в жилах сейчас и вообще не пойми чего…

Я безбоязненно протянул деду руку, которую тот расположил прямо над каменной емкостью. Вольга Богданович задрал мне рукав рубашки и полоснул острым кинжалом по запястью. Кровь хлынула потоком, закапав в чашу тяжелыми полновесными каплями.

Едва она тонким слоем растеклась по дну сосуда, как перекрывающая проход плита «расцвела» сложной вязью магических символов, светящихся тревожным бордовым цветом.

— Хватит пока! — Старик накрыл рану своей ладонью, и кровь мгновенно свернулась, превратившись в сухую коросту, которая после осыпалась бурой пылью в ту же самую чашу. Да и от кровавых струек, прочертивших темные полосы на моей руке, тоже не осталось и следа.

Ха, а вот это охренительный фокус! Магия старикана действовала куда стремительнее, чем моя печать исцеления! Самое интересное, что я понимал, что и как сделал старик, заращивая нанесенную мне рану. Я «видел», как Вольга Богданович воздействует своей магией на скорость свертывания крови и образования тромба.

И всё это происходило очень и очень быстро — практически мгновенно, но я наблюдал, как это работает! Мой мозг в этот момент словно бы перешел в «аварийный режим», хотя скорость абсолютного течения времени не менялась. Мне было интересно наблюдать, как сокращается возникшая короста, выдавливая из себя сыворотку крови для сближения краев раны в стенках сосуда.

Я чувствовал на себе, что после остановки кровотечения белые кровяные тельца — лейкоциты проникают через стенки капилляров и концентрируются в области повреждения, очищая рану и защищая ее от инфекции, безжалостно уничтожая бактерии и токсины, которые могли замедлить заживление. А уж наблюдение за регенерацией моих поврежденных тканей, не оставляющих на запястье даже маленького шрама, и вовсе вызвало у меня полный восторг.

— В следующий раз сам заращивать будешь! — ворчливо предупредил меня мертвец. — Ты ведь теперь тоже — кровезнатец! Запомнил, мои действия мелкий? Куда и как силу в подобном случае надо приложить?

— Кое-что запомнил, а остальное подскажешь, деда, — согласно мотнул я головой. — Только не думаю, что у меня настолько быстро получится рану залечить.

— Конечно, не получится, — фыркнул старик. — Так-то у меня немалый опыт в несколько веков…

— Опыт — вещь хорошая, его не пропьешь! — Не удержался я от сарказма. — Слушай, так выходит, что дар у нашей семейки — почти целительский?

— Почти, да не совсем, Ромка! Весьма-весьма не совсем, — хищно улыбнулся Вольга Богданович. — Но кровь — это основа! Основа всего, и жизни — в первую очередь! Ты знаешь, внучок, что по своему составу кровь весьма близка к морской воде?

— Что-то такое слышал. Да и солененькая она тоже, как кровь…

— Все живое изначально из моря вышло! — продолжил свою мини-лекцию Вольга Богданович. — И наш дар кровезнатцев сродни двум этим стихиям! Запомни это накрепко, внучок! Ибо это — основа нашего могущества! А