что пускай он тут полежит, отдохнет, каши поест нормальной.

- Конечно, милая, конечно.

Внутри я закипала как чайник на плите. Это было уже чересчур. Савранский мог спать с кем хочет. Он мог говорить что хочет. Он даже имел право не давать мне развод, если ему так приблажило, но пока Тома живет с ним в одной квартире, он обязан обеспечить ей уход, досуг и питание!

Сам пусть жрет свой силос, но у ребенка на столе – первое, второе и… огурцы с морковкой! А не майонезный салат непонятно с каким сроком годности, учитывая что жирное мы никогда не ели и Томкин желудок мог не усвоить даже самое свежее магазинное блюдо.

Я была зла. Я была очень зла.

Руки чесались как перед хорошей дракой, а из ноздрей валил дым, как у быка на родео.

И именно в этот момент дверь палаты открылась, а на пороге появились мой муж и моя мама.

 

Глава 30

У мамы в руках знакомая с детства сумка холодильник, которую мы всегда брали с собой в отпуск. Если мне не изменяет память, в ней родительница перевозила контейнеры с котлетами, пюре и супом. Что ж, очень неприятно, что о ребенке позаботилась не я, зато можно быть спокойной – Тамару накормят свежей, домашней, полезной едой. И к стыду своему, этот пункт меня заботил гораздо меньше чем предстоящая разборка с мужем.

Тот, судя по стойке и выпученным глазам, тоже имел, что мне сказать.

- Явилась, - злобно просвистел Савранский, не обращая внимания на то, что в помещении мы не одни. Я почувствовала, как Тома сильнее сжала пальцы на моем локте и легко погладила дочь по руке, чтобы успокоить.

- Побудешь с бабушкой, малыш?

Она не успела ответить, как я встала с места. Взяла сумку, кивнула маме и направилась к выходу из палаты. Там, обернувшись на пороге, спросила у Кеши:

- Не хочешь поговорить?

- Разумеется.

- Тогда жду тебя в коридоре.

Закатывать скандал на глазах дочки – не в моих интересах. Мама тоже не самый подходящий зритель для таких театральных постановок. И по хорошему, положа руку на сердце, мне вообще не хотелось больше выяснять отношения и искать, кто из нас двоих больше не прав. Не мое это все, устала.

Как устала и от вечных претензий от своего то ли бывшего, то ли хрен пойми какого мужа.

- И где мы с позволения спросить, шлялись? – ядовито прошипел он, с разбега взяв нужную скорость.

Я осмотрелась. Ближайшая лавка занята женщиной, укачивавшей годовалого ребенка. Вряд ли ее обрадует наше соседство.

Оттолкнувшись от стены, я прошла в другую сторону длинного как кишка коридора, стараясь аккуратно обходить спешащих куда-то врачей. Возле окна оставалось пустое пространство, здесь все либо работали, либо болели, так что никто не залипал на снег и улицу перед отделением. Я поставила сумку на широкий подоконник и сама облокотилась на него.

Устала. Господи, как я устала!

- Почему ты вчера не ответила на телефонные звонки?

Савранский оказался у меня за спиной. Обернувшись, я увидела его изможденное лицо. Что ж, эта ночь и на нем отпечатала свой след. Родительство, милый, это не всегда забирать ребенка из школы и клеить грамоты на стену в коридоре. Иногда оно бывает вот таким…

- Извини, я выключила звук телефона.

- Ты никогда раньше так не делала, - в голосе не было прежних обвинительных нот. Он звучал пустым и равнодушным.

- Я просто хотела выспаться, отдохнуть.

- От чего?

Я молчала. Ну что я в самом деле скажу? От тебя? От работы? От груза ответственности, который все перекинули на мои плечи. Может быть это и сделало меня такой коротышкой. Не носи я на себе столько тонн чужих ожиданий, проблем, проекций, то смогла бы вырасти как Женечка, которой на всех плевать? Не знаю, не знаю...

Кеша потер переносицу и облакотился о подоконник рядом со мной.

- Что сказали врачи?

- Кровь чистая, бак пасев придет завтра, пока капать глюкозу, давать пробиотик и диета само собой. Но я считаю, что нужно подключать антибиотик?

- Зачем?

- Настя, тебя вчера не было! Ты не видела, в каком Тома была состоянии, - в отчаянии прокричал Савранский.

Вот так обвинения. Ну а его фактически не было прошлые девять лет и ни разу я не предъявляла ему за это. А вероятно стоило.

- Кеш, я не думаю, что ей нужны антибиотики. Диета, пускай, но это...

- Ты хочешь рассказать мне как лечить кишечный грипп?

- Господи, да это обычное отравление! Ну правда, не ищи палььму среди берез, ее там нет!

Глаза Савранского опасно сузились. Он тяжело вздохнул и сказал:

- Она не могла ничем отравиться.

- Почему же?

- Потому что Женя готовит полезную, разнообразную еду, которая дает силы и сохраняет молодость.

Это была не его фраза. Заученная как стих, она могла звучать от кого угодно, но только не моего мужа – любителя люля из баранины, жирного узбекского плова и тортов на сметане. Господи, это что ж страсть с людьми делает?!

- Кеша, проверь, кто приезжает к вам домой за час до твоего прихода.

На бледном как бумага лице мужа проступили багровые пятна:

- Ты намекаешь на то, что у Жени есть любовник?!

Я даже опешила. Смотрела на мужчину, которого знаю больше половины жизни и не понимала, когда он стал таким идиотом.

- Кеш, - трудно было скрыть растерянность в голосе. Я развела руками и глупо улыбнулась, - вот вроде взрослый мужик, а несешь такую херню, что мне даже разубеждать тебя не хочется. Просто, пожалуйста, не пропадай из вида, когда это приворотное зелье развеется. Я боюсь тебе станет очень плохо, когда ты поймешь, что натворил и как испортил свою жизнь.

Саврнаский пренебрежительно дернул плечом. Оттолкнувшись от подоконника он шагнул к стене, словно ему было неприятно стоять со мной рядом.

- Не намерен обсуждать с тобой свои отношения с Женей.

- Поверь, я тоже.

- Рад, что хотя бы в этом вопросе мы пришли к гармонии. Ты привезла вещи? Я планировал, что ты заменишь меня прямо с утра.

Я покачала головой.

- В обед? - Не сдавался Кеша.

- Нет, Тамара попросила, чтобы с ней остался ты. Я считаю, она тоже имеет право голоса в таком вопросе.

- Ты шутишь?

- Отнюдь.

- Я пропущу