Иногда по ночам Джованна кричала. Он слышал ее из соседней спальни и бросался к ней, спотыкаясь в темноте, ощущая холодный пол под голыми ступнями. Она просыпалась в ужасе, вся мокрая от напряжения. С потом выходили те немногие силы, что у нее были. Она дрожала в его руках, он отмерял успокоительные настойки, поил ее, сидел рядом, пока она не забывалась сном. Иногда Джованна говорила. Не с ним, но словно проговаривала свой сон вслух: ей снился Валентин. Он то сражался с какими-то людьми и порой бывал ранен, то путешествовал и переживал морские штормы. Казалось, она создала целый мир для Валентина, где он продолжал жить, но порой подвергался опасностям, из-за чего она страдала по-настоящему.

А он малодушно думал: пусть лучше видит Валентина, чем графа делла Мирандола!

Однажды Джованна сидела в своей привычной окаменевшей позе около окна, он читал. Вдруг она со стоном согнулась, схватившись за живот, и сползла на пол. Он вскочил и подбежал к ней: глаза у нее были безумные.

– Он ранен! Он ранен! Помоги ему! Ты должен помочь ему!

Он бормотал слова утешения, и ее взгляд, горящий бешенным пламенем, вдруг снова погас и стал отстраненным. Она вспомнила. Слезы и рыдания лишили ее последних сил, и жалобный тихий вопль больно ранил его. Джованна отбилась от его рук, готовых обнять, и Марко дал ей возможность плакать, сидя на полу, спрятав голову в коленях. Тут прибежали слуги и помогли отнести ее на постель. Она не сопротивлялась и, свернувшись в клубок, подтянув колени к груди, лежала на кровати, погрузившись в одной ей известный и видимый мир. Минутная радость, что Джованна заговорила, сменилась отчаянием, потому что он уже не был уверен, что она обращалась именно к нему. Тогда Марко впервые начал думать, что она уже не оправится.

Будучи врачом, Марко считал, что знает лишь, как лечить раны телесные. За рецептом по лечению ран душевных он обратился к отцу-исповеднику. Но тот не был в курсе всех деталей проблемы (Марко не решился рассказать ему всю историю, сказав лишь, что его жена тяжело переживает потерю брата, а также переезд в новое место) и особенно сосредоточился на том факте, что между супругами не было близости.

– Жена принадлежит мужу, – настаивал он, – когда она понесет от вас, все потери станут неважны. Материнство меняет женщин.

– Но она не в состоянии быть со мной, ее горе еще слишком велико.

– Ее долг быть вам покорной, потребуйте от нее выполнения супружеских обязанностей.

Марко содрогнулся. Принудить Джованну к сношению? Взять ее силой? Чем он тогда будет отличаться от того чудовища, что разрушило ее жизнь? Он не сможет причинить ей боль, не хочет.

– «Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена», – процитировал он Библию, – а потому не стану я ее принуждать, таково мое решение, но если она меня захочет, то с радостью отдам ей себя. И буду счастлив, но силой своего счастья не получу, и нет смысла больше говорить об этом, – и он вышел из церкви, не получив решения.

– Эх, не вовремя нас покинул мессер Рональдо, не вовремя, – грузный герцог де Адерно вытер пот со лба шелковым платком.

Бедняга был так слаб, что редко вставал с постели. Марко записал все симптомы герцога в тетрадь, которую носил с собой. Подумает на досуге о возможном решении его недуга.

– Мне переезд в Неаполь пришелся кстати, – поднялся Марко. – Моя жена слаба здоровьем, надеюсь, поменяв климат, она сможет поправиться.

– Неаполь не совсем здоровое место, мессер Марко, – герцог с трудом поднялся и сунул опухшие ноги в стоптанные восточные туфли. – Здесь царит мракобесие и разврат. Надеюсь, вам не придется работать в королевском дворце. Некоторые лекари живыми оттуда не возвращаются.

– Скажите, а про мумий – это правда?

Герцог де Адерно кивнул.

– К сожалению, да. Я, правда, не видел, Бог миловал. Одни говорят, что король Фердинанд держит своих бывших врагов сидящими вокруг стола, другие – что они сложены в ряд в холодном подземелье, куда король спускается время от времени… Так как я имел возможность беседовать и с теми, и с другими, подозреваю, что мумий так много, что они находятся и там, и там. В любом случае, – махнул он платком, – мы уже много лет живем с этим. Вас, как новоприбывшего, это может удивлять – нас уже нет. Единственное, о чем заботятся все придворные, – это не попасть в коллекцию короля.

– Говорят, он безумен, – сказал Марко.

– Нет, не думаю, – герцог де Адерно налил вина в два кубка и подал один Марко. – Король хитер. Его метод действенен. Страх среди знати помогает ему держать нас всех под контролем. Поэтому он получает все, что пожелает: чужое имущество и чужих жен. Страх – вот что он взращивает в нас этими мумиями. Те, кто их видел, говорят, что до сих пор чуют запах разложения и не могут отмыться от него, сколько бы ни терли себя мылом. Но я думаю, это не запах тлена. А запах ужаса. Вот почему его невозможно забыть.

– Что ж, – Марко осушил бокал и поднялся. – Буду надеяться, что и мне не придется этого видеть. Благодарю вас за беседу, господин герцог.

– Новые люди всегда привлекают меня, мессер Марко. Я буду ждать вашего следующего визита. У меня небольшая просьба, если вас не затруднит: герцогиня часто жалуется на духоту и боль в сердце, не могли бы вы осмотреть и ее?

Марко видел герцогиню мельком, пока проходил с герцогом через сад, и она не показалась ему больной. Но все же он прошел в покои герцогини, где она уже ждала его, стоя у окна. Ее светлые волосы свободно лежали на плечах, лицо светилось здоровым румянцем, а глаза задорно блестели.

– Доктор! – она томно протянула ему руку. – Рада познакомиться с новым врачом моего мужа. Покойный мессер Рональдо был слишком мягок с моим герцогом, вот и довел его до такого состояния, что бедняге приходится спать почти сидя.

– Покойный? Я думал, мессер Рональдо уехал.

– В лучшее место, где, надеюсь, ждут всех нас, – игриво улыбнулась герцогиня.

– И я счастлив знакомству с вами, сударыня. Ваш муж говорил, вы жалуетесь на сердце? Могу я послушать пульс?

– Тогда я лучше прилягу, доктор.

Герцогиня кокетливо откинулась на подушки и снова подала ему со вздохом руку. Марко начал считать пульс, но она вдруг потянула его за пальцы и положила ладонь себе на грудь и крепко прижала.

– Разве здесь, доктор, вы не услышите мое сердце лучше?

Марко посмотрел на нее с интересом. Она была красивой и, по всей видимости, страстной любовницей, но ему было не до того.

– Если позволите, герцогиня, – он освободил руку, и его пальцы снова легли на ее запястье, – но я предпочитаю свои методы.

Она чуть надула губки, но поддалась.

Стоило Марко сосредоточиться на пульсе, как он почувствовал, что другая рука герцогини коварной змеей скользнула по его бедру и легла на пах. Она чуть надавила на него, погладила, сперва робко, затем смелее, и потянулась к завязкам на его штанах.