пробубнила я, не сводя глаз с бабули, седлающей мотоцикл. – Может, у меня там любовник сидел, и я не хотела его дискредитировать.

– Так у тебя Славов сидел? – задохнулся Алексей.

Я даже обернулась от неожиданности. Чего это он? Аж захрипел, как астматик. И лицо перекосило. Я аж про бабку забыла, которая, громко перднув своим Харлеем, свалила в туман, даже не оглянувшись.

– Ну почему же Андрюша сразу? – спросила я. – Я же ветренная, непостоянная, ах да, еще продажная девка. Мне нравится разнообразие. Что с тобой? Инсульт? Бронхоспазм? – засуетилась, глядя, как Зотов оттягивает ворот дорогой футболки, словно она мешает ему глотнуть живительного воздуха.

– Не знаю. Но с тех пор, как ты появилась в моей жизни, я даже не удивлюсь, если мне на голову в чистом поле упадет рояль. Интересно, за что меня тобой бог наказал?

– Он тебя наградил, дурачок, – хмыкнула я, – иначе ты никогда бы не познал радости жизни. Ладно, пойдем. Похоже, наши старушки-веселушки воплощают в жизнь свои влажные бабулячьи фантазии.

– В смысле? – уставился на меня Алексей.

– В том смысле, что пошли. Потом расскажу, – хмыкнула я.

А что, сдать этих двух старых интриганок у меня давно язык чешется. Может, тогда Адольфовна перестанет осаждать мое жилище и снова пойдет по эпиляциям. Потому что усы у нее реально выросли, как у Сталина в его лучшие годы.

Вот знаете, порой лучше не проявлять активности. Надо было мне остаться дома, дать Зотову адрес мальчишки и наливаться дурацким пивом в компании Елкиной.

Я вышла из машины и двинула к черному бездверному провалу, туда, где, по моим представлениям, находился вход в подъезд. Мерзавец шел позади, сверля мою спину задумчивым взглядом. Запах от адских врат, из которых совсем недавно вышла моя бабуля, шел такой, что у меня заслезились глаза. А я-то, наивная, думала, что в нашем с Елкиной лифте воняет мерзко. Ошибалась. Преисподняя пахла так, что могла бы скопытить весь байкерский бабулин отряд, превратив в горстку плачущих детишек.

– Ты уверена, что это тот адрес? – простонал мерзавец.

У меня к горлу снова подпрыгнул тошнотворный ком.

– Если бы не бабушка, то я бы сейчас уже засомневалась, – сглатывая тягучую слюну, пробухтела.

По загаженной лестнице мы поднялись на четвертый этаж. Я уже находтилась в предобморочном состоянии. Зотов держался и вообще выглядел молодцом. Даже не запыхался. Только прикрыл нос рукавом дорогого свитера и дышал через раз.

Он храбро нажал на пимпочку звонка, видя, что я просто не в состоянии прикоснуться к доисторическому монстру, залапанному миллиардом бомжацких рук. Правда, сделал он это через белоснежный носовой платок, украшенный шитым вензелем. И тут же бросил его под ноги. Интересно, сколько у него их? Разбрасывается дорогим батистом, как Арамис, мать его за ногу. Мы с Валькой даже бумажные носовые платочки после первого употребления не всегда выкидываем. В них можно несколько раз сморкнуться.

– Чего надо? – услышала я бесполый голос. На меня пахнуло запахом дешевого алкоголя, несвежей еды и отвратительным ароматом безысходности, несущейся из квартиры Болта. – Если вы к Степке, так зря. Я давно не видела паразита. Мы для него быдло. Так что катитесь. А если он свистнул чего, так сами виноваты. Не хрен пускать в дом абы кого. Я платить не буду. Тоже мне выискался программист. Солочь малолетняя. Нет бы матери помочь, деньжат подкинуть. Мразь.

Женщина сплюнула под ноги после прелестного спича прямо на пол своей квартиры. Я подняла на нее глаза и едва не закричала. Открыла рот, только вот звук не шел – сип, который рвал сдавившееся горло.

– Алла, ты в порядке? – спросил Зотов. – Или опять дурно?

– Дурно, мне дурно, – простонала я, с благодарностью принимая его помощь.

Сильные руки подхватили меня на руки и потащили на воздух, прочь из этого кошмара, прочь от обрюзгшей женщины.

Прочь от той, что когда-то была моей матерью.

Алексей

Я подхватил ее на руки, опасаясь, что Алла просто упдет на давно не видевший швабры пол. Странно, но она даже не сопротивлялась, хотя обычно больше похожа на колючку – видимо, просто не хватало сил.

– Алла, что с тобой? – спросил уже возле машины, вдыхая не совсем чистый, но все равно не такой отвратительно-вонючий воздух. – Ты словно призрака увидела.

– Ты не так далек от истины, – прошелестела она так тихо, словно через силу. – Поцелуй меня, Зотов, – вдруг ни с того ни с сего попросила Алла, уронив голову мне на плечо. Я уткнулся носом в ее макушку, вдыхая умопомрачительный женский аромат, от которого в голове зашумело, как от порции крепкого алкоголя. – Вон он, догоняй! – вдруг вскрикнула Аллочка и вывернулась из моих рук юркой змейкой.

Я замер на месте, силясь понять, что произошло. Сердце колотилось где-то в районе горла и никак не хотело возвращаться на свое законное место. Как у мальчишки на первом свидании.

– Алла! – крикнул я ей вслед, но она даже не обернулась, преследуя долговязого парня в черной толстовке с нарисованным на спине логотипом известной рок-группы.

– Стой, Степан! Подожди! – орала чокнутая нянька, а потом подобралась и сделала прыжок, которому сам Бубка бы позавидовал.

– Пусти, дура! – вертелся подросток, пытаясь скнуть со своей спины намертво вцепившуюся в него женщину, которая глупо улыбалась и, похоже, была счастлива.

Мне даже обидно стало. Надо же, вот только умирала у меня на руках, а теперь улыбается, болтаясь, как рюкзак, на каком-то волосатом Степке. А я даже не успел выполнить ее просьбу.

– Зотов, ну чего замер? – крикнула Алла. – Помоги мне Болта стреножить!

Блин, и как у нее это получается? Я опять выгляжу дураком. Ну конечно, мы же именно за Болтом сюда приехали.

– Не знаю я, где Надька, – насупившись, сказал парень. – Она мне позвонила, я отказался ее прятать. Только статьи мне не хватало. Я, может, из этой помойки выбраться хочу. А похищение малолеток – не самая лучшая идея для моих наполеоновских планов.

– А почему мать твоя сказала, что ты не появляешься у нее? – задала совсем дурацкий вопрос Алла совсем не по теме.

Какое нам дело до этой бабищи и