Андреев покачал головой. Если она разыгрывает его, он достанет эту бабу из-под земли. Впрочем, он не тот человек, с которым можно пошутить в двенадцатом часу вечера.

— Сейчас одиннадцать с четвертью. Через час ровно жду вас на парковке гостиницы «Шпиль». Вы успеете к этому сроку?

— Да. До встречи.

Кто она — гадать бесполезно (связь оказалась не на высшем уровне, и голос незнакомки, казалось, в реальном времени проходит через программу голосовых технологий). Пройдет меньше часа, и он узнает ее имя. Но главное, он заполучит рыбку по имени Немо.

И все же кто она? Продавец информации на людей? Нынешние женщины эмансипированы до безобразия и не брезгуют никакой работой. Деньги, их интересуют только деньги. Дети — да, тоже интересуют, если их можно выгодно продать.

Андреев хотел было поднять с пола скомканную салфетку, но махнул рукой: мать утром уберет. Он провел языком по зубам и цыкнул, всасывая остатки пищи, сполоснул рот минералкой. Спустя двадцать минут он, вызвав оперативную машину, спускался на лифте в компании водителя.

Майор остался консерватором наполовину: показав парковщику удостоверение и предупредив его о встрече с клиенткой, он дожидался незнакомку в машине. Он поглядывал на подсвеченный выезд и ожидал старта. Ему казалось, лучи, подсвечивающие башню, сейчас разойдутся, а парковка вспыхнет: «Десять… пять… три… один. Старт!»

Рассеивая светом фар легкий туман на выезде, в подземный гараж въехала машина. Брови майора поползли вверх, когда он разглядел желтый гребешок на крыше. И подумал о том, что эмансипированная до крайности дама привезла одну из самых разыскиваемых персон последней недели на такси. «Будь я проклят!» — прошептал он, увидев сначала одну женщину (он сразу узнал в ней Аллу Корбут), потом другую. Та, что постарше, помогла выйти из машины той, что была помладше — совсем юному созданию. Он во все глаза смотрел на девочку лет пятнадцати, и она казалась ему живым цветком в искусственном кладбищенском венке. В его голову влезло слово «ангелочек», и он сморщился, как будто раздавил зубами червяка.

Майор быстро вылез из машины и плечом отстранил своего помощника. Бросив беглый взгляд на отъезжающее такси, он бульдожьим взглядом ощупал Немо.

— Не похожа на подлинник. Но это и не подделка. Что вы за нее просите?

— Ничего.

— Разумно. Но, передавая ее мне, вы своей цели добились? Ведь вы жена Саши Котика.

— Именно в таком контексте.

«Женщины — мстительные создания», — пронеслось в голове Андреева. Вот сейчас, когда все маски были сорваны, он был готов поклясться: он узнал Аллу по голосу, но не хотел в этом признаваться. Сегодня он был капризным, как ребенок, но цели добился.

Помимо его воли, в голове майора прокрутился сюжет: жесточайший поединок между Паршиным и Котиком. Силы явно не равны. Саша отчаянно сражается с превосходящими втрое силами противника. Он боец. Он борется до конца. И вот последний сокрушительный удар, от которого подкашиваются ноги и мутнеет в голове. Он падает замертво. «Готов». Кажется, этот короткий приговор Паршин выносит себе. Невероятно.

Он красноречивым жестом руки велел усадить Немо в машину.

Алла молчала. Но молчание ее было на вес золота; у ее ног образовалась призрачная кучка золотых монет. Силы ее ограниченны. Она определила предел своих возможностей. Майор Андреев для нее в какой-то степени — враг врага ее, и этим все было сказано. Ей не нужно платить, уговаривать, обговаривать условия сделки, требовать гарантий. Скорее наоборот, сам Андреев мог выписать ей гарантию в стиле: «Уж ты не беспокойся! Мы раздавим этого червя — Паршина!»

Майор не торопился распрощаться с Аллой. Он не станет вписывать ее имя в протокол. У себя в кабинете он предложит Немо оптимальный вариант: «Шла Саша по шоссе и сосала сушку». Вот по форме сушки ее и опознал бдительный постовой. Она согласится на любой вариант.

Алла уходила по дороге, по которой через минуту, обгоняя ее, уедет оперативная машина. Она ушла не прощаясь, по-английски, и правильно сделала.

Андреев почувствовал на затылке взгляд водителя, а когда обернулся, увидел, что тот демонстративно смотрит на часы.

— Ты еще посигналь мне, — проворчал майор.

На Немо он даже не посмотрел, как будто она была матричной ложкой и ее не существовало. Она сидела на заднем сиденье, а если учесть, что для Андреева она была инструментом, то ее можно было положить в багажник.

Из головы майора не выходил образ Паршина, этого лысеющего ублюдка. Возможно, в этот самый миг он получил долгожданное известие о том, что свидетель номер один доставлен в полицейское управление. Теперь следствие располагало всем необходимым, чтобы завести на Паршина уголовное дело и довести его до суда.

Майор мысленно переключился на Сашу Котика. У него были идеальные «параметры» для убийцы: средний рост, нормальное телосложение, все нормальное. «Если бы мы искали Сашу Котика, нам бы пришлось туго», — размышлял он. Но он имел дело с иным типажом, с человеком, круг знакомых которого так или иначе ограничен и находится выше среднего уровня. Генерал Паршин был рожден из отборных семян, а находящиеся в его подчинении люди такой отбор не прошли. Взять того же майора Хорькова — третий сорт, его как будто грубо выдернули из грядки и обдали водой из шланга. Такой корявый корнеплод легко затеряется в глубинке. Чего не скажешь о генерале Паршине. Конечно, он сможет скрыть лысину под промасленной кепкой тракториста, но не сможет избавиться от властного и жестокого взгляда, не потерпит черных лунок под ногтями… Проще говоря, он был своим среди своих и чужим среди чужих. Он мог скрыться только в верхнем слое социального общества, кишащего предателями и подлецами; нижний отторгнет его, и он окажется на виду. Нет, найти его труда не составит, это дело времени. Майор Андреев мог с уверенностью сказать: Паршин сам проявит себя, нужно только набраться терпения.

Дело времени. Паршину тоже не терпится добраться до свидетеля преступления. У него большие связи в правоохранительной среде, повторился Андреев. Он уже размышлял на тему «хрупкости человеческой» жизни и жизни Немо в частности: Паршин настроен сократить время пребывания челочницы в камере. Правоохранительная система для Паршина — бассейн с золотыми рыбками, в который он время от времени бросал золотые монетки. Он не был частью той системы — он был ценным клиентом, а клиент, как это широко известно, всегда прав.

Клиент всегда прав.

Андреев легко представил картину ликвидации Немо. Дверь в камеру предварительного заключения открывается, Немо здоровается с арестованной. Та угощает ее сигаретой. И когда Немо наклоняется, чтобы прикурить, в ее глазах отразятся два огня: горячий — от зажигалки, холодный — от стали клинка. Но это слишком красивый вариант, существуют куда более прозаичные.

Рональду Кейну понравился этот гостиничный номер, хотя первое впечатление — он переступил порог игрушечного домика, сделанного из картона. Одноцветные потолок и стены, и даже ковровое покрытие. Чуть позже понял, что такая монотонность выбрана дизайнерами неспроста: она расслабляла, успокаивала взгляд. Обивка мягкой мебели и шторы были немного темнее, но в все в той же коричневатой гамме. Кейн остался доволен. И первое, что сделал, — это принял душ. Перелет утомил его, и он решил поужинать в номере. Сделав заказ по телефону, он распахнул шторы. Взгляд его уперся в эстакаду, по которой ползли машины; отсутствие достойной панорамы — единственный минус, подумал Кейн и снова зашторил окно.