Главным действующим лицом ролика, снятого профессиональным репортером телеканала «Ночная Москва», стал таксист с «типичной внешностью бомбилы» (определение из комментария к материалу одного из пользователей). Худой, с напускным беспредельным взглядом, за которым он прятал свои пороки, и страх в том числе, он рассказывает репортеру о том, как «драная телка» стукнула в окно его «Логана» и попросилась в машину. На вопрос «а деньги у тебя есть?» она предложила расплатиться с ним натурой. «Я ей реально объясняю: в этой жизни меня интересуют только деньги. Она послала меня на х… Через час сорок минут я увидел по ящику (ящик — это 11-инчевый телевизор в его машине) фото этой кикиморы. Я ее сразу узнал. Ее невозможно спутать».

На этот материал посыпались комментарии (лайк — не-лайк примерно поровну):

…

«Это тебя, урод, не спутаешь!»

«Сука, тварь!» (непонятно кто)

«Эмо сатанисты! Всех вешать и топить!»

«Этот таксист украл Немо! Мне его рожа сразу не понравилась».

Этот ролик пролил свет на два вектора: время и место. То есть местонахождение Немо спустя двадцать минут после ее бегства из гостиницы. Надо сказать, отметил Карпов, она недалеко ушла; не бежала сломя голову — это точно. Карпов не стал торопиться с выводами — впереди его ждал «следственный эксперимент». И все же он забежал вперед: «Интересно, окажусь ли я на том месте, где Немо повстречалась с бомбилой, следуя только интуиции и логике?.. Посмотрим».

Второй видеоматериал напрямую касался взаимоотношений Немо и парня по кличке Бобер. Материал, также размещенный в Сети, просился называться «Видеопризнания Бобра». Начинался он словами этого эмаря с пирсингом на губе: «Так вот, я тут ни при чем». Он называл Немо пренебрежительно — пендовкой, готовой, наверное, сменить культуру и состричь челку. «Она сто раз говорила: я выброшусь из окна, мне тоскливо, мне хреново, весь мир говно и все такое прочее. Хочу остаться ребенком — тело женщины мне на фиг не нужно. Я не знал, честно, что она собирается прыгать с небоскреба, — это ее проблема. А когда она позвонила и сказала, чтобы я зашел на сайт, — отговаривать ее уже было поздно. Она сняла убийство — это тоже ее трудности. Я был дома, когда она там орудовала камерой…»

Бобер ходил вокруг да около этой темы минут пять. И вид у него был: «Да, я такой, как вы обо мне думаете, мне по фигу».

Карпов, вооружившись карандашом, на чистом листе бумаги набросал план, центральное место в котором отвел гостинице «Шпиль». К этому делу он подошел творчески, изобразив гостиницу в виде шляпной коробки, от которой в разные стороны потянулись ленты-улицы. И только одна из них укрыла той памятной ночью девочку по имени Немо… Включив «панорамную память», Карпов поставил себя на место Немо, находившуюся, по сути, в шоковом состоянии, когда дыхание и сердцебиение сбиты, а взгляд неосознанный… В таком состоянии люди идут «куда глаза глядят». Куда глядели глаза Немо? Прямо. Она выбежала из гостиницы, как Вирджиния из Десятого королевства, и попала в плен другой сказочной улицы. Это первое сравнение. Второе — она попала под яркий свет автомобиля: куда пучок света, туда и она — как заяц. И вдогонку ей неслись крики охранника… Страх гнал ее по прямой. Конечно, Карпов пойдет по другому пути, точнее — другой дорогой, а пока приоритетной он определил Часовую улицу, что должно было сэкономить ему уйму времени. Он прекрасно понимал, что даже первенствующая версия трудна для обработки: ему придется определить, на каком участке пути Немо начала приходить в норму и когда ее взгляд стал осмысленным. Более или менее осмысленным. На этом участке она вырвется из-под бьющего в спину света и вильнет в сторону: мгновение — и ее уже нет на пути.

Улица изобиловала пересечениями с другими улицами, незаметными или явными переулками и подворотнями. Но вряд ли она выберет темную подворотню, поскольку та так или иначе являет собой опасность; Немо подсознательно выберет другой, менее опасный путь. Итак, от яркого света небоскреба к менее сияющему, и так — по затухающей. Карпову предстояло пройти через ряд неудач, и они ассоциировались у него с анфиладой: яркая в начале, темная в середине и тусклая в конце. Он не найдет Немо, но столкнется с людьми, которые видели ее, но по каким-то соображениям не сообщили об этом в полицию, — они-то и сведут вместе экс-разведчика и экс… Только в эту минуту Карпов подумал о том, что лучший грим для Немо — общепринятый, нормальный вид, а для этого ей нужно будет избавиться от образа депрессивной девушки с ее «смешной» прической, густо подведенными глазами, траурными ногтями, с ее обтягивающей футболкой, кедами, косынкой-арафаткой. Но пока рано рисовать перед собой ее негативный образ — бледный, полустертый, он только помешает поискам. Нужно сосредоточиться на точном образе Немо, не отходя от него ни на йоту.

Итак, Карпов, определив печку, начал танцевать от нее. Он надеялся и на внутреннее чутье: если он пройдет поворот, в черной пасти которого исчезла беглянка, сердце скажет ему об этом участившимся ритмом, а в груди зародится холодок.

Поздний вечер (даже время максимально приближено к реальному). Карпов, не имея за плечами практики оперативного работника угрозыска, в некоторых компонентах был выше. Рожденный и воспитанный в армейской среде, он был щепетилен и сейчас работал на себя, не на контору; его путь не пересекался с путем ищеек из угро: они шли параллельно и в одну сторону. Однако Карпов, кроме нюха, использовал врожденную интуицию и развитое воображение.

Ему повезло и с погодой — небо затянуто серыми облаками, моросит мелкий дождь. От измороси Карпова спасает шляпа; в деловом костюме он похож на персонаж из фильма 50-х годов, когда шляпа была модным атрибутом.

Первый перекресток, первый поворот. Если на пути Немо горел зеленый свет, она пойдет прямо, если красный — повернет направо. Ночь. Поток машин не плотный, но быстрый, как будто автомобилисты, уставшие ползти по запруженным улицам днем, отрывались по полной программе ночью… Нет, рокот моторов, шум покрышек, грохот динамиков наверняка стал стеной перед Немо. Она повернула — это точно. И снова повернет — на следующем перекрестке. Она шла по кругу, как потерянная, согласно своему состоянию: была напугана и подавлена. И наоборот — приподнятое состояние несло бы ее вперед и только вперед, как на крыльях. Нет, если бы она пошла прямо, она попала бы под машину — выдвинул Карпов еще один аргумент в пользу своей серьезной квестовой, с поиском предметов, игре.

Одни магазины закрываются — нехотя, другие продолжают работать. Вернее, подумал Карпов, их жизнь вступает в новую фазу, более настороженную; они оставались один на один с пьяным, шебутным городом, являясь его частью.

Он зашел в кафе, на дверях которого было написано «круглосуточно» — просто и понятно. Тут же поймал на себе напряженно-внимательный взгляд бармена. Тот походил на биоробота: сканировав нового посетителя, определив его намерения и посчитав согласно заложенной в него программе их мирными, он вернулся к прерванной на несколько мгновений работе.

Карпов заказал рюмку коньяка, устроившись напротив плазменной панели, на спине почувствовал десятки прилипчивых взглядов. Он тотчас подумал о дресс-коде. Это кафе всех своих посетителей встречало по одежке. И хотя бы одна деталь — старомодная шляпа (на полях которой красовалась виртуальная надпись «вызов») относила Карпова к другой, пока что неустановленной группе ночных посетителей. Чего уж говорить о Немо, подумал он. Нужно только представить себе, какое возмущение вызвала бы в этой среде ряженая, ходячая депрессивность. В глазах этой пьяной публики она являла собой «готику», ненавидящую и себя, и других. Нет, Немо — фитиль в этой круглосуточной бочке с порохом. И она сама понимала, что спровоцирует взрыв, загляни она в это кафе с «воинствующей» молодежью и ее подражателями среднего возраста. В этом случае речь шла об осознанном выборе, и это не гудящий поток машин на ее пути.