Дёргаюсь, машу руками, пытаясь выбить у этой шизофренички шприцы, за что получаю жгучую пощёчину. Боли не чувствую, мне кажется, тело вообще онемело от страха. Все не может так закончиться. Марина приходит в ярость, оскаливается, рычит на меня, как животное. Вдавливает мне в живот колено, впечатывая в диван, хватает за шею, целясь в меня своим чертовым шприцем. Нащупываю в кармане заколку и со всей силы всаживаю ее ей в руку. Женщина дергается, вскрикивает, но не отпускает меня, как я надеялась, а наоборот еще больше сжимает шею. В глазах пляшут звездочки, дыхания не хватает. Все, о чем я думаю, это то, что Роман так и не узнает, что я беременна. Он так хотел этого ребенка. Слёзы сами по себе скатываются из глаз. Вздрагиваю, когда чувствую, как в мое плечо вонзается иголка…

— Пожалуйста, не надо, я беременная, — сознаюсь я, надеюсь на ее сочувствие к ребёнку. Марина вдруг замирает, так и не нажав на поршень, не успев впрыснуть в меня жидкость.

— Что? Это правда? — мне даже кажется, что ее взгляд становится осмысленным, человечным. Быстро киваю, хватаясь за остатки ее разума. Но нет… — Это хорошо. Мы ничего ему не оставим, и этот ребенок уйдет с нами, — опять говорит со мной с нежностью. Мамочка. И ведь я так и не сказала Роману, что люблю его.

Господи, почему я об этом ему не сказала?!

Чего я ждала?

Я уже не двигаюсь, замираю, потому что боюсь, что рука Марины дрогнет, и она вольет в меня отраву.

Всхлипываю, когда слышу, как отпирается дверь. Марина замирает вместе со мной. Шуршание одежды, шаги. Я точно знаю, что это Роман, и меня накрывает слезами облегчения, я уверена, что он меня спасет.

— Лиза? — зовет меня из коридора, еще не видя, что происходит.

— Я здесь! — надрывно отзываюсь.

Роман

— Я отъеду? Очень срочно нужно решить личный вопрос.

— Елизавета дома?

— Да, — четко отвечает Мирон. — Я оставлю Дмитрия до вашего приезда.

— Дмитрия… — покачиваюсь в кресле. Это новый охранник, молодой, силы много, а вот насчет ума я не уверен. Мне неспокойно. Совсем неспокойно. Где-то в городе гуляет Марина… Она сбежала из клиники. Это я идиот. Нужно было всё-таки запереть ее где подальше. Я не поступаю так с женщинами. Мне хотелось, чтобы моя бывшая жена всё-таки обрела себя. Были же у нее длительные ремиссии.

Но нет…

Гениальные люди всегда ненормальны. Мало того, что она хорошо пишет картины, как оказалось, в моей бывшей жене живет еще и гениальная актриса. Она сумела обвести вокруг пальца и доктора, и охранника, который уже уволен. Но ситуацию его увольнение не справит.

И черт бы с ней.

Не хочет пользоваться тем, что я даю, пусть гуляет в своих притонах и бредит сколько ей угодно. Но мне неспокойно. Словно я тоже схожу с ума. Паранойя прогрессирует. Я слишком хорошо знаю эту женщину, уйти от меня она никогда не хотела.

— Ладно, — соглашаюсь, сбрасываю звонок. Тру лицо руками. Не могу не отпустить Мирона – почти месяц впахивает без выходных. Он все-таки взрослый мужчина, и у него должна быть личная жизнь.

— Роман, — Валерия привлекает к себе внимание. — Ты слышишь меня?!

Киваю, хотя вообще не соображаю, что она от меня хочет.

— Так вот, если купить эту землю сейчас и заморозить на пару лет, то можно…

— Хватит на сегодня, — не выдерживаю. Встаю с места, надеваю пиджак.

— Роман, а как же…

— Все завтра! — отмахиваюсь я и покидаю кабинет. Валерия никак не комментирует мой уход. И правильно делает. Она слишком много положила на алтарь карьеры, чтобы разрушить все из-за чувств. Уважаю ее решение и силу характера. Железная женщина. Ценный сотрудник.

Ну неспокойно мне и все. Грудь сдавило, дышать трудно. Не доверяю новому охраннику. Хотя я, конечно, больше паранойю, но мне будет гораздо спокойнее дома.

Сажусь в машину, еду домой. Пытаюсь расслабиться, не получается. Набираю Лизу. Недоступна. Странно, Мирон сказал, что она дома. Хотя, может, забыла зарядить телефон. Скорее всего. Но я какого-то черта набираю ее еще. Недоступна. Ладно. Ну девочка у меня получит по прелестной попе, научу ее заряжать телефон.

Выхожу из машины, охранника не наблюдаю. Ни рядом с домом, ни в холле. Нет его нигде. Пока поднимаюсь в лифте, звоню Мирону и в ультимативной форме прошу разобраться с этим непрофессионалом. На грудь давит еще больше, дёргаю ворот рубашки, отрывая верхнюю пуговицу.

Ввожу код замка, открываю дверь, прохожу, снимаю пальто. Тишина. Верхняя одежда Лизы и обувь, в которых она уходила утром, на месте. Я почти выдыхаю.

Она дома.

— Лиза? — зову ее, проходясь по коридору.

— Я здесь! — отзывается она. Но голос надрывный, напуганный. Ускоряюсь, спешу в гостиную…

На какое-то время грудь спирает, и не вдохнуть не выдохнуть.

Марина…

Она держит мою девочку за шею. В плече Лизы торчит шприц с еще не введённым препаратом. Я не вижу лица жены, но ее страх передается мне. Холодный, леденящий страх. На диких эмоциях и голой ярости дергаюсь, чтобы оттолкнуть эту сумасшедшую от моей жены и придушить собственными руками.

— Стой! — приказывает мне Марина. — Или я вколю в нее это прямо сейчас.

Останавливаюсь в нескольких метрах. Я могу не поддаваться на манипуляции, но палец Марины на поршне, и она это сделает быстрее меня.

Лиза застыла, но я вижу, как неконтролируемо содрогаются ее плечи. За секунды оцениваю обстановку. Кресло перевёрнуто, цветы на полу, в вазе с водой телефон Лизы. Я никогда не паниковал и ничего не боялся. Считал, что, если принимать решения с холодной головой, всегда есть выход. Всегда. Но не в этом случае. Меня кидает в холодный пот, сжимаю челюсть настолько сильно, что ее сводит. Закрываю глаза, пытаясь убрать сейчас лишние эмоции.

Глубоко втягиваю воздух…

Открываю глаза, смотрю Марине в лицо, дышу ровно, пытаясь угомонить сердцебиение, которое бьётся уже где-то в висках, мешая мне оценивать ситуацию здраво.

— Что в шприце? — с голосом справляюсь. Он холодный, на одной тональности, нет права на сбои.

Марина расплывается в улыбке, заглядывая в мои глаза. Да, там страх, это трудно контролировать в отличие от голоса.

— Больно ей не будет. Она просто уснет.

— Что в шприце? — повторяю вопрос, переводя взгляд на ее палец на поршне.

— Там убойная концентрация. Коктейль из сильнодействующего обезболивающего и наркотика. Смерть наступит очень быстро, скорая не успеет, искусственное дыхание и массаж сердца не помогут, — с улыбкой на губах сообщает она.

Мой контроль даёт сбой. Сглатываю, и, конечно, Марина глотает мои эмоции. Глаза у нее стеклянные, как будто она сама под дозой, сознание явно нетрезвое и спутанное. Как говорит ее доктор, она живет в другой реальности и искренне верит, что ее выдуманный мир реален.