— Зачем? Какова цель?

— Цель… — задумывается, взгляд расфокусирован. — Отобрать у тебя то, что ты любишь. Как ты отобрал у меня. Все честно.

— Всю нашу совместную жизнь я только давал тебе, ты просто не научилась принимать.

— Молчи! — нервничает, и я прикусываю язык до привкуса крови во рту. Мне нужно ее остановить. Думай над тем, что говоришь, Калинин. Если она до сих пор не вколола в мою жену отраву, значит, есть еще шансы, и их нужно использовать.

— Давай отпустим Лизу и поговорим наедине? Я сделаю все, что ты хочешь, — делаю пару шагов в сторону, мне нужно посмотреть моей девочке в глаза, мне нужно забрать хоть немного ее страха себе. Еще немного двигаюсь, но держу расстояние.

— Нет, — качает головой Марина. — Не выйдет. Я, хоть и сумасшедшая, но не дура. Лиза и ребенок внутри нее останутся с нами.

— Ребенок? — выходит слишком эмоционально, голос срывается. Я делаю ошибку… не в состоянии пережить это внутри. Лиза поворачивает ко мне голову, заглядываю ей в глаза, и хочется кричать. Она беременная. И, словно читая мои мысли, в подтверждение девочка закрывает глаза.

— Упс, — притворно удивляется Марина. — Я испортила сюрприз? Ты не знал? — ее рука на шприце подрагивает, а мое тело пронзает острой болью, словно зажало нервы.

Я не могу этого допустить!

Не могу!

— Ты же понимаешь, что, если ты убьешь моих жену и ребенка, я не дам тебе шанса так легко уйти. Я буду медленно, очень долго и мучительно тебя убивать, — сквозь зубы цежу я, теряя самообладание.

— Скажи, почему ты любишь ее, а меня не любил? Я же была красивее, талантливее, успешнее? Почему? — с тоской и горьким сожалением в голосе спрашивает она.

— Я не говорил, что люблю ее, а тебя нет.

Лиза вновь оборачивается ко мне, окуная меня в свой красивый, лазурный взгляд. Не верь мне, девочка, я блефую, иначе шансов у нас не будет. Не верь мне сейчас.

— Подумай хорошо, почему все эти годы я с тобой, почему помогаю и не отпускаю? — стараюсь говорить ровно, не выдавая лжи. И у меня получается, Марина отпускает шею моей жены. — А Лиза всего лишь красивая картинка для общественности. Ты ведь все понимаешь, моя меркантильная кошка, — я называл ее так раньше. Лиза всхлипывает, пытаясь поймать мой взгляд. Не нужно сейчас смотреть мне в глаза.

— Правда? — с надеждой в голосе спрашивает Марина. Киваю. Да, я нащупал ее слабость.

— Но мы не будем брать на себя грех и отпустим девочку, — делаю пару шагов в сторону Марины.

— Я отпущу ее, если ты уйдешь вместе со мной.

— Я уйду с тобой, — киваю.

— Тогда бери второй шприц, он для тебя, — кивает в сторону стола.

Подхожу к столу и уже открыто смотрю Лизе в глаза. Напугана до ужаса. Незаметно качаю головой, чтобы не верила мне. Беру шприц, и у девочки округляются глаза. Тоже качает головой, призывая меня этого не делать. «Все будет хорошо… Люблю тебя…» — беззвучно шепчу, но отвожу взгляд, когда Марина оборачивается.

— Втыкай его в себя. Скорая не успеет, зато ты сможешь вколоть второй шприц в меня, — её губы расплываются в блаженной улыбке. По телу прокатывается волна жара, и одновременно бросает в холодный пот.

— Сначала отпусти девочку, — вновь срываюсь на эмоции, которые снова играют против меня.

— Не-е-ет, — качает головой. — Не могу доверять тебе, прости.

Черт!

Беру шприц и резко втыкаю себе в плечо.

Тело сковывает страхом, дыхание спирает. Я, определённо, люблю жизнь и не хочу умирать. И не собираюсь. Моя цель – оставить в живых всех в этой комнате. Я, в конце концов, хочу признаться, что девочка меня сломала. Покорила. Признаться в любви и увидеть своего ребенка. Я так много не успел. Но… все, о чем я сейчас думаю, это безопасность Лизы. Именно я втянул ее в свой прогнивший мир и теперь должен оградить от всего этого дерьма. Моя самоуверенность сейчас нас убивает в прямом смысле этого слова.

— Рома! — вдруг вскрикивает Лиза, дёргается ко мне, а у меня сердце обрывается. В глазах темнеет, но Марина отпускает шприц, вынимая его из девочки. Выдыхаю. Елизавета медленно поднимается с дивана, смотрит на мою руку, а из глаз беззвучно текут слёзы. Дурочка, она не плакала, когда шприц был в ней, но плачет, когда он во мне.

— Лиза, уходи! — категорично прошу ее я. А она мотает головой. Мне важно убрать ее из-под удара, и тогда я справлюсь с Мариной. — Лиза! Я сказал, прочь из квартиры! — рявкаю. А она рыдает и продолжает мотать головой. Нервы на пределе, рука на шприце дрожит, а Марина так близко к Елизавете.

— Да уйди ты, оставь нас наедине! — психует Марина и толкает Лизу в сторону выхода. Девочка запинается, почти падает, но именно сейчас я благодарен за это Марине. — Убирайся! Он только мой! — она хватает Лизу за блузку и выталкивает в прихожую. Лиза скрывается за поворотом.

Не возвращайся, дай мне несколько минут.

— Ну вот, мы снова вместе, — в глазах Марины триумф. Она идет ко мне со шприцем в руках, и я только сейчас замечаю воткнутую в ее плечо серебряную заколку Елизаветы. Моя девочка боролась.

Марина подходит ко мне совсем близко, наклоняется и глубоко вдыхает мой запах на шее.

— Давай, нажимай на поршень, — шепчет мне в шею, водя по ней носом. — Я сразу пойду за тобой, любимый.

Замечаю в коридоре Лизу. Но держу себя в руках, не подавая виду.

Не ушла…

Пора действовать.

Резко вытаскиваю из себя шприц, пытаясь выбить из рук Марины отраву, но она ловко втыкает иглу в свою шею и нажимает на поршень. Скручиваю ее, выворачивая руки за спину, но лекарство почти все введено.

— Отпусти! Отпусти! Так и знала, что ты снова меня предашь, убьёшь. Ты делаешь это всегда. Снова и снова убиваешь! — хрипло вопит Марина, дергаясь.

— Если человек хочет умереть, я не в праве его останавливать. Я устал это делать, — говорю я ей. Вынимаю шприц. — Лиза, скорую! — хрипло кричу, но Марина уже оседает в моих руках, не сопротивляясь.

Поднимаю ее на руки, опускаю на диван. Слышу, как Елизавета говорит с оператором, прося приехать быстрее, пытаясь объяснить, насколько все плохо. Марина улыбается, ее дыхание становится все реже и реже, но она даже не пытается заглотнуть недостающий кислород. Расстегиваю ей платье, практически разрывая верх, пытаясь хоть что-то сделать, она пытается что-то сказать, но лишь шевелит губами, закрывает глаза и теряет сознание.

Можно было сделать искусственное дыхание, массаж сердца, в конце концов, хоть что-то, чтобы попытаться спасти человеку жизнь. Но я поднимаю глаза на девочку и вижу, как она оседает, скатываясь по стене на пол. Выпрямляюсь, осматриваю Марину – еще дышит, но слабо, несколько вдохов в минуту, прощупываю пульс. Он есть, но очень слабый и редкий. Оставляю ее судьбу богу, я устал бороться и эгоистично не могу ей простить покушение на мою жену и, как оказалось, на ребёнка. Реанимация сейчас нужна Лизе. И я делаю выбор в ее пользу.