Было где-то шесть вечера. Самолет в Лос-Анджелес улетал через два часа.

Я ненавидел себя за то, что должен был попросить у него деньги.

— Слушай, Бак, мне нужно на что-то уехать в Лос-Анджелес… — почти прошептал я.

— Что ты там забыл? — спросил он, не открывая глаз.

— Точно не знаю. Просто город нравится. Там живет телочка, с которой у нас вроде клеится. Наш альбом провалился… Может, в актеры подамся.

— Это уж ты точно сможешь. — Он улыбнулся, словно прокручивая в голове мои выходки. — Прикольнее тебя я пацанов не знаю.

Тут уж он засмеялся в голос.

— Сколько нужно? — спросил он.

— Не очень много. На билет, жилье и транспорт.

— Лады, вот тут у меня десять косарей. Если нужно больше, можем сгонять до места.

— Не, этого хватит.

У Бака был потайной отсек под ковриком у водительского сиденья. Он достал оттуда десять тысяч долларов, затем потянулся на заднее сиденье, взял с него бумажный пакет, вытряхнул из него коробку пирожных и сложил туда деньги. Когда я потянулся за пакетом, он не отпустил его.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Ты ведь понимаешь, что ты не лучше меня?

— Конечно, Бак, понимаю, — смущенно сказал я.

— Я такой же, как ты. Мы — одно и то же.

Он помолчал.

— Я мог бы делать всю ту же херню, что и ты. Просто я все просрал. Не в том месте я родился.

— Да, чувак. Это точно.

Баки выпустил мешок с деньгами из рук.

— Не упусти шанс, — сказал он.

— Даже не сомневайся, Бак. Я тебе все верну.

Он снова усмехнулся, словно уже зная, что деньги ему больше не понадобятся.

— Когда я снова встану на ноги, обязательно приезжай ко мне в Лос-Анджелес.

И опять он усмехнулся.

— Конечно, чувак. Обязательно.

Мы стукнулись кулаками.

Я улетел.

Три дня спустя Баки был мертв.

Таня сняла нам квартиру в районе Марина дель Рей. У нее был знакомый, у которого был знакомый… короче, аренда стоила всего 1300 баксов в месяц. Мне было в целом плевать.

В коричневом бумажном мешке, который вручил мне Баки, оставалось 7700 долларов. Его убили выстрелом в голову прямо перед домом. Свои же и подставили. Реджи сказал, что все сработало по классике — когда федералы поджимают, каждый становится сам за себя.

Я не выходил из квартиры несколько недель. Отчасти из страха, отчасти от усталости — я был в состоянии шока. Моя жизнь разрушилась.

Наверное, мое депрессивное и ослабленное состояние вызвало в Тане чувство сострадания — мы это никогда не обсуждали, но оба понимали, что она теперь моя женщина. Она взяла на себя всю работу по восстановлению моего духа. Таня со мной нянчилась, утешала и заботилась обо мне. Она плакала и скорбела со мной. Мы все время проводили вместе и болтали часами. Я познакомился с ее мамой и бабушкой. Она не умела готовить, зато хоть куда умела заказывать еду на вынос.

Мы влюбились друг в друга. Я мог бы просидеть с ней в той квартире всю оставшуюся жизнь.

Но вдруг, спустя несколько недель, словно сработал некий космический таймер, который не заметил я, зато прекрасно услышала она. Эта фаза закончилась. Таня переключила скорость, словно пьяный дальнобойщик, пересекавший техасскую границу.

— Все, хватит, — сказала она. — Пора возвращаться к жизни.

Я почувствовал, как ледяная волна реальности топит наше любовное гнездышко.

— Ты должен начать что-то делать. Перерыв — это хорошо. Он был тебе нужен. Но тот коричневый мешок почти опустел. Что ты собираешься делать?

— В смысле, делать? — Во мне начало расти раздражение.

— Что ты мог не понять в этом вопросе? — ответила она ровно с таким же раздражением. — Надо выбираться из этого состояния.

— И как ты себе это представляешь? — заорал я.

— Мне-то, блин, откуда знать! Не на кухне же сидеть целый день! Иди, не знаю… обратно к Арсенио!

«Шоу Арсенио Холла» было самым популярным ток-шоу в Америке. У него в гостях бывали все. Для знаменитостей это шоу было как Панамский канал — все дороги к популярности вели через него. Чарли таскал меня к нему уже несколько месяцев.

— Нам нужно быть в гуще событий, — говорил он.

После нашего с Джеффом успеха на «Грэмми» мы с Арсенио, можно сказать, подружились. Он пригласил нас на передачу, и я ему понравился.

— Да что мне делать у Арсенио?! — воскликнул я.

— Он же тебя любит! Отправляйся на передачу и знакомься там с людьми!

— Ты совсем сдурела. Приду я, значит, к нему на передачу и буду там стоять, как мудак, чтобы, может быть, внезапно с кем-нибудь познакомиться?

— А что, может быть, внезапно и познакомишься!

— Все, отстань от меня. Это тупая идея, и я не в настроении для такой херни.

Я все-таки приехал к Арсенио на передачу. Было где-то полпятого вечера, передача начиналась в пять. Оставалось полчаса на треп. Чарли Мэк чувствовал себя как рыба в воде.

— Йоу, чувак, тут сегодня Эдди выступает! Пойду позову его, — сказал он.

Эдди Мерфи в тот вечер был гостем передачи. Он знал меня — и все время называл «Юным Принцем». Вокруг Арсенио творилась магия. Многие считают, что Билл Клинтон стал президентом именно благодаря тому, что сыграл на саксофоне в его передаче. Майкл Джексон, Мэрайя Кэри, Майлз Дэвис, Мадонна — даже Мэджик Джонсон выступал у Арсенио через сутки после того, как объявил о своем диагнозе ВИЧ.

Стоя за кулисами, я чувствовал в воздухе электрические разряды, символизирующие новые возможности, — я словно оказался в волшебном лесу, где на каждом дереве висели спелые плоды. Это шоу было точкой воспламенения, нексусом, космическим садом возможностей, который Арсенио сознательно и целенаправленно культивировал. Если бы Таня мне так и сказала, я бы не повел себя, как мудак.

Мы с Чарли месяцами ходили туда почти каждый день. Он все время приставал к знаменитостям и через силу тащил их ко мне. Я знакомился со всеми подряд — политиками, актерами, музыкантами, спортсменами, продюсерами.

Бенни Медина занимался поиском талантов для студии Warner Bros. Records. Я не знал, кто он такой, но Чарли почему-то посчитал его достаточно большой шишкой, чтобы пристать и притащить. Бенни начинал с работы на Берри Горди, основателя лейбла Мотаун, а теперь, в Warner Bros., курировал крупных хип-хоп артистов, таких как Куин Латифа, Биг Дэдди Кейн и De La Soul. Ростом он был где-то метр семьдесят, коренастый, волосы кудрявые, коричневая кожа, шикарный костюм — было видно, что он считает себя крутым. Он умел расшевелить людей. Он был энергичен, всегда добивался цели и не тратил энергию по пустякам. Бенни улыбался, когда ситуация этого требовала — то есть большую часть времени. Но если кто-то шел наперекор ему или его артистам, он мог показать зубы.