В библиотеке Куинси стояла мебель красного дерева и кожаные кресла с высокой спинкой. Не уверен, были ли его ковры из самой Персии, но выглядели они очень дорого. Больше о его комнате я ничего особо не помню, потому что меня ослепил блеск многочисленных статуэток «Грэмми», «Тони», «Эмми» и «Оскаров», рассыпанных по всей комнате, словно ножи для масла в лондонской гостинице. Над моим левым плечом висел постер фильма «Цветы лиловые полей»[2] с Опрой Уинфри. Над правым — плашка о продажах альбома «Триллер» Майкла Джексона. 48 000 000 проданных копий. Я мог бы написать слово «миллионов», но хочу, чтобы вы прочувствовали, сколько там ноликов. Майкл словно сам глядел на меня, стоя на носочках в своей фирменной позе из клипа «Билли Джин», спрашивая — а ты что будешь делать, Уилл?

Я присел. Куинси встал передо мной. Он делал так уже много раз. Это его работа. Он двигает камни за еду.

— Рассказывай, Филли. Чего ты хочешь?

— Куинси, я, я… не готов к прослушиванию, — залепетал я. — Когда вы позвонили, понимаете, я, ну, не знал, что мы тут будем делать и все такое.

— Всего пару сцен. Тут есть люди, которые почитают с тобой диалоги. Просто будь собой и расслабься.

— Куинси, не могу же я проходить прослушивание посреди праздника. Мне нужно время на подготовку.

— Ладно, понял. Сколько тебе нужно времени?

— Ну, может быть, неделя. Я найду учителя по актерскому мастерству и подготовлюсь, чтобы сыграть сцену, а не просто прочитать текст с бумажки…

Куинси подумал над моими словами.

— Ладно, значит, неделя?

— Да! Неделя — самое то!

— Хорошо. Знаешь, что произойдет через неделю? — спросил Куинси.

Но не успел я и слово вставить, как он продолжил:

— Случится что-нибудь непредвиденное на одной из передач, и Брэндон Тартикофф полетит в Канзас, потому что ему надо будет кого-то уволить. Ему придется перенести встречу еще на неделю.

— Ой, отлично! Две недели даже лучше, — заговорил я, совершенно не поняв намека.

— Ага, две недели. А потом Уоррен Литтлфилд вспомнит, что у детей в школе какое-нибудь собрание, которое он забыл вписать в расписание и не может перенести, потому что, если он не явится, жена его на куски порвет. Ему придется перенести нашу встречу еще на две недели.

— Ясно, — стало потихоньку доходить до меня. — Значит, через месяц?..

Куинси наклонился и посмотрел на меня совершенно ясными и трезвыми глазами.

— Но прямо сейчас все, кто должен дать зеленый свет нашему сериалу, сидят вон в той гостиной и ждут тебя. А ты всего лишь должен принять решение, которое повлияет на всю твою дальнейшую жизнь.

Я все понял. Я взглянул на Майкла, затем на Опру. Они посмотрели на меня в ответ. Мы знаем, малыш, это непросто.

— Ну так что будешь делать, Филли?

— Хрен с ним. Дайте мне десять минут.

Я не помню подробностей того прослушивания — у меня остался лишь смутный коллаж из шуток, смеха, импровизаций и экспромтов с Куинси, Брэндоном, Бенни. Это были двадцать волшебных минут, закончившиеся громовыми аплодисментами от всех присутствующих. Овации электрическим разрядом вернули меня обратно в настоящий момент, восстановив мое восприятие времени.

Куинси вскочил на ноги и резко ткнул пальцем в сторону Брэндона Тартикоффа.

— Тебе понравилось? — закричал Куинси.

— Да-да, понравилось, Кью, — спокойно сказал Брэндон, стараясь не раскрыть все карты.

— Вот не надо мне этого говна! Ты знаешь, о чем я тебя спрашиваю! ПОНРАВИЛОСЬ ТЕБЕ?

Брэндон знал, что Куинси имеет в виду.

— Да, Куинси. Мне понравилось, — уверенно и твердо ответил Брэндон.

— Ура! — Куинси заорал, хлопнул в ладоши и указал пальцем на другого человека. Это оказался главный юрисконсульт Брэндона, который был приглашен на вечеринку Куинси из «стратегических» соображений.

— Ты! — сказал Куинси человеку, который как раз кусал пиццу. — Ты адвокат Брэндона. Ты слышал, что он только что сказал. Пиши договор. Прямо сейчас!

Я подумал — блин, Куинси Джонс крут. Это даже не его адвокат! Он может заставить адвокатов других людей заниматься работой в среду в девять вечера посреди вечеринки!

Адвокат взглянул на Брэндона. Брэндон попытался вмешаться:

— Слушай, Куинси…

— НЕ НАДО ДУМАТЬ! — завопил Куинси. — Пиши мне договор СЕЙЧАС ЖЕ!

Брэндон сдался и кивнул своему адвокату, который тут же поднялся с места и пошел к лимузину с логотипом NBC, где и провел следующие два часа, составляя документ.

Дальше Куинси своим агрессивным пальцем, как волшебной палочкой, тыкнул в мою сторону:

— У тебя адвокат есть?

— Ну, не-а, нет, тут на вечеринке нету… — запинаясь, ответил я.

Куинси, полностью войдя в режим колдуна, развернулся на месте и указал пальцем на свою очередную жертву:

— Набери мне Кена Герца по телефону! Это новый адвокат нашего Филли!

(На секунду отвлекшись, скажу, что Кен Герц в тот момент находился в родильном отделении Седарс-Синайской больницы, где как раз появлялась на свет его первая дочь. Но когда ты — молодой адвокат с новоиспеченной семьей и вдруг получаешь в десять вечера звонок от Куинси Джонса, а родильное отделение находится всего в двадцати минутах езды от дома Куинси, ты примчишься через восемнадцать. Той ночью я познакомился с Кеном — он представлял мои интересы на переговорах с NBC и на каждой последующей моей сделке с тех самых пор. Он до сих пор мой адвокат. Дочку назвали Дани.)

Я ведь уже говорил, что Куинси подвыпил? Ему не обязательно было разговаривать со всеми с той громкостью, с которой он говорил, комната была не настолько большая. Мы все и так его прекрасно слышали. Но, возможно, он знал, что все это не для наших ушей — он орал, чтобы докричаться до самой глубины пещеры, перегороженной камнем, создавая и призывая вселенскую магию. Наверное, он так громко кричал, чтобы чудо не промахнулось мимо его дома.

— НЕ НАДО ДУМАТЬ! — повторял Куинси снова и снова. За следующие два часа он произнес это заклинание раз пятьдесят. Это был ответ на все вопросы, сомнения и раздумья, это было решение всех юридических проблем. Наконец, два часа спустя, Куинси Джонс, Брэндон Тартикофф, Бенни Медина и Уилл Смит вступили в соглашение о съемке пилотного выпуска телесериала, предварительно названного «Фреш Принц из Бель-Эйр[3]».